Ответить за Хорог

Ровно семь лет назад, 24 июля 2012 года, в административном центре Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) Таджикистана правительственные силы провели силовую спецоперацию, целью которой была провозглашена поимка лиц, причастных к убийству начальника регионального управления Госкомитета национальной безопасности (ГКНБ) по ГБАО Абдулло Назарова. В загадочном убийстве генерала спецслужб обвинили приближенных Толиба Аёмбекова — начштаба войсковой части Ишкашимского района, одного из неформальных лидеров Горного Бадахшана Толиба Аёмбекова.

Спецоперация была проведена силами Министерства обороны, МВД и ГКНБ республики, в регион ввели около трех с половиной тысяч военнослужащих. В нескольких микрорайонах города Хорога — административного центра ГБАО, где проживали бывшие полевые командиры, — местные авторитеты Толиб Аёмбеков, Имомназар Имомназаров и Махмадбокир Махмадбокиров, — без предупреждения населения началась военная операция. В ответ неформальные лидеры и их сторонники оказали вооруженное сопротивление. Итогом операции стала гибель 42 человек (по неофициальным данным, более 200 человек), половину из которых составляли мирные жители Хорога, другую часть — военнослужащие правительственных войск.

Толиб Аёмбеков. Фото с сайта Ozodi.org

Через месяц после боевых действий в своем доме был убит наиболее влиятельный неформальный лидер Имомназар Имомназаров. Соратники обвинили в его убийстве таджикские власти, однако последние отрицали свою причастность и даже не исключили, что за этим могут стоять близкие авторитета. Вскоре были задержаны и главные подозреваемые в убийстве генерала Назарова — родной брат Толиба Аёмбекова Окил и его водитель Хамза Муродов, которые затем были приговорены к 16 и 17 годам лишения свободы соответственно.

Правовое отрицание

Решение властей о применении силы вызвало тогда большой резонанс внутри Таджикистана и за его пределами. Адекватность мер, принятых для поимки нескольких преступников, ставили под сомнение все — от рядовых жителей до международных экспертов. Официальные власти мотивировали свои действия необходимостью обеспечения верховенства закона на территории области, где, по их версии, орудовали незаконные бандформирования. Оппозиционные политики, гражданские активисты и наблюдатели видели в силовом методе решения проблем с криминалом в ГБАО последовательную политику по устранению политических оппонентов власти, поскольку Горный Бадахшан через 15 лет после гражданской войны (1992-1997 гг.) оставался единственным регионом, где сохраняли свое влияние бывшие представители Объединенной таджикской оппозиции. Протестный потенциал в области поддерживался также благодаря сложной социально-экономической ситуации, основную вину за которую жители прямо или косвенно возлагали на центральное правительство.

Быстрая мобилизация войск в горных условиях давала основания полагать, что эта операция готовилась заранее, и убийство генерала — банальное уголовное преступление — оказалось лишь поводом для ее выполнения. Официальный Душанбе с подобными оценками категорически не соглашался и даже через семь лет, по всей видимости, считает проведенную операцию единственно верным решением. Так или иначе, но силовая операция усилила недоверие между центральными властями и населением ГБАО, которое и ранее не отличалось особой лояльностью к центру.

Военные в Хороге, июль 2012 года. Фото с сайта Ozodi.org

Таджикские юристы в то время отмечали, что спецоперация в Хороге, в которой участвовали Вооруженные силы (ВС) страны под командованием тогдашнего министра обороны Шерали Хайруллоева, входила в противоречие с законодательством республики. Согласно закону «О Вооруженных Силах РТ» привлечение частей, подразделений и других формирований ВС страны к выполнению задач, не связанных с их предназначением (то есть отражением агрессии извне), «допускается только на основании закона или в соответствии с Указом президента Республики Таджикистан с последующим его утверждением на совместном заседании Маджлиси милли и Маджлиси намояндагон Маджлиси Оли (верхней и нижней палат парламента. — Прим. «Ферганы»)».

Так, ВС могут быть использованы внутри страны только при введении чрезвычайного положения. Указ о ЧП должен быть подписан президентом. При этом отмечалось, что ГБАО — автономная область, и без согласования с ее руководством и парламентом подобные действия осуществлять нельзя. Экс-министр обороны Хайруллоев официально признался в интервью «Азии-Плюс», что проведение спецоперации было его инициативой, и президент об этом узнал постфактум. По его словам, такое решение было принято «с целью устрашения» вооруженных лиц, то есть полевых командиров.

Однако является ли оправданной гибель десятков человек — гражданских и военнослужащих — ради «устрашения» кучки преступников, — на этот вопрос чиновники предпочитают не отвечать. За 7 лет, прошедших с тех событий, никто, кроме убийц генерала Назарова, не был привлечен к уголовной ответственности, никто не понес наказания за гибель людей, тогда как любой факт насильственной смерти должен быть расследован. Проведено ли расследование по хорогским событиям, а если да, то каков его результат, до сих пор неизвестно. Таджикистанцы, да и международная общественность так и не получили внятного ответа на вопрос, кто понесет ответственность за жертвы среди мирного населения и военнослужащих, которые лишь выполняли приказ. Кто будет отвечать за дискредитацию официальной политики властей, направленной на установление национального единства внутри страны?

Замороженный конфликт

Между тем, как показала практика, силовой метод не стал исчерпывающим решением для установления стабильности в регионе. Обсуждая ситуацию вокруг ГБАО, эксперты часто указывают на проблемы социально-экономического характера — безработицу, индустриально-экономическую отсталость, плохую инфраструктуру, которые катализируют социальные волнения. В данном случае эти проблемы усугубляются отсутствием внятных ответов на указанные вопросы, которые время от времени могут политизироваться по мере нарастания недовольства. На практике это наблюдалось в 2014 году, когда без предупреждения местного населения правоохранительные органы неожиданно перекрыли главную автодорогу в центре Хорога и обстреляли автомашину, в которой, по их словам, ехали подозреваемые в совершении преступлений. В ответ возмущенные жители из числа молодежи подожгли здания ОВД, прокуратуры и суда области и вышли на протестные акции.

Осенью 2018 года, после визита Эмомали Рахмона в ГБАО, во время которого он жестко выступил по поводу ситуации с преступностью в области и выразил недовольство работой местных властей и руководителей правоохранительных органов, обстановка накалилась вновь. Президент тогда распорядился очистить область от криминала и при необходимости использовать для этой цели Вооруженные силы, что привело к новой волне протестов со стороны местного населения. Неформальные лидеры ГБАО вновь были названы главарями преступных группировок, и, вероятно, для их устрашения в область опять были направлены дополнительные наряды силовиков. Конфликт в очередной раз был заморожен подписанием протоколов, в которых неформальные лидеры обязались впредь не нарушать законодательство в обмен на амнистию.

Армейский грузовик в Хороге, 2018 год. Фото с сайта Ozodi.org

«Ситуация на Памире в целом такая же, как и во всем Таджикистане. Социально-экономическое развитие остается на весьма низком уровне. Может быть, в регионе немного больше свободы слова, но в остальном все одинаково», — говорит журналист и политический обозреватель Марат Мамадшоев. Вместе с тем он не отрицает, что в ГБАО сохраняется определенное латентное недовольство, которое иногда выплескивается наружу, поскольку в отношении других областей центр не предпринимает подобных брутальных попыток установить контроль.

Мамадшоев считает, что своих целей власть могла бы добиться без силового давления, путем «мягкой силы» и политических решений. Это доказывает и назначение на должность председателя ГБАО Ёдгора Файзова, бывшего исполнительного директора Фонда Ага Хана в Таджикистане. Его фигура, вероятно, была принята во внимание с учетом сакрализации памирцами (исмаилитами) фигуры самого принца Карима Ага Хана IV. Работа в фонде, а также участие в урегулировании событий 2012 года сделало его весьма привлекательным кризисным менеджером. С приходом Файзова в начале октября прошлого года накал страстей в области, по крайней мере, внешне, существенно снизился, однако социально-экономические проблемы остались прежними.

Выводы наблюдателей

Гражданский активист из Таджикистана на анонимных условиях сказал «Фергане», что, судя по происходящему в регионе, власти не извлекли никаких уроков из событий 2012 года. «Фактическую милитаризацию города (осенью 2018 года, после критики президента. — Прим. «Ферганы»), где совсем недавно произошел вооруженный конфликт, вряд ли можно назвать мудрым решением. В такой обстановке неминуемы провокации и дальнейшая эскалация конфликта. Любая попытка силового давления только будет усугублять ситуацию и снижать уровень доверия населения области к власти, чем будут пользоваться криминальные круги, которых власть считает своими оппонентами, поэтому нужно максимально использовать политические методы, экономическое поощрение и народную дипломатию», — отметил собеседник.

Тем временем за последние годы Горный Бадахшан фактически превратился в территорию управляемого хаоса, где недовольство широких слоев населения очень быстро можно конвертировать в политические акции. То есть, по сути, целая область стала ахиллесовой пятой республики, причем не без участия ее руководства.

В отчетах международных организаций и публикациях отдельных исследователей ситуация в ГБАО превратилась в постоянный объект дискуссий. В своих рекомендациях международники часто советуют властям концентрировать внимание на решении экономических проблем с целью минимизации социальных вызовов. Но вместе с тем регион очень явно противопоставляется центру, что не может способствовать установлению доверительных отношений. Так, например, в докладе Международной кризисной группы за 2018 год отмечается, что в преддверии возможной передачи власти Эмомали Рахмоном (в 2020 году в Таджикистане пройдут президентские выборы. — Прим. «Ферганы») попытки установить жесткий контроль над общественно-политической жизнью страны могут иметь определенные негативные последствия в ГБАО. Местные неформальные лидеры могут начать очередной виток противостояния с центральными властями за большую автономию.

«С 1990-х годов Горный Бадахшан стремился к расширению самоуправления, в том числе средствами вооруженной борьбы. Сейчас обстановка там относительно спокойная, однако все может внезапно перемениться. Ожидается, что в недалеком будущем — может быть, в 2020 году — таджикский президент Эмомали Рахмон передаст власть более молодому члену семьи. При возникновении турбулентности при передаче власти горно-бадахшанские влиятельные игроки могут попытаться перераспределить влияние в свою пользу. В прошлом они уже демонстрировали готовность применять силу для достижения своих целей», — говорится в докладе.

При этом его авторы отмечают, что «Москва и Пекин, которые имеют большее влияние на Душанбе и заинтересованы в стабильности в Таджикистане», способны «подтолкнуть его в правильном направлении», чтобы уменьшить потенциальные трения. В частности, Китай должен «серьезно отнестись к опасениям местных жителей по поводу того, чем он занимается в Горно-Бадахшанской автономной области, четко обозначить свои интересы и стратегию в регионе, а также использовать в своих экономических предприятиях местные трудовые ресурсы, вместо того чтобы завозить рабочих из КНР».

Пока же, исходя из развития взаимоотношений официального Душанбе и ГБАО, очевидно, что при нынешнем политическом режиме эти отношения сохранят сложный характер. Вопрос налаживания доверительного диалога центра с автономией станет одним из ключевых для любого преемника нынешнего президента. И ему, вероятно, придется дать правовую и этическую оценку хорогским событиям 2012 года.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.