Семейное право

Мэр Душанбе и старший сын президента Таджикистана Рустам Эмомали 17 апреля избран спикером верхней палаты (Маджлиси милли) парламента. Его кандидатура была единогласно одобрена в ходе тайного голосования. Должность спикера юридически сделала Рустама Эмомали вторым лицом в иерархии власти в Таджикистане. Согласно действующей Конституции в случаи смерти, отставки или недееспособности главы государства его полномочия переходят спикеру верхней палаты парламента до вступления в должность вновь избранного президента.

Ранее такая прерогатива в течение 20 лет принадлежала экс-мэру Душанбе Махмадсаиду Убайдуллоеву, который занимал должность спикера с момента преобразования однопалатного парламента в двухпалатный в 2000 году.

Региональный раскол?

Именно Убайдуллоев многие годы, вплоть до отставки с поста мэра, был вторым лицом в государстве не только де-юре, но и де-факто. Выходец из влиятельного фархорского клана, являющегося частью более обширного кулябского клана (выходцев с юга Таджикистана), он не только пользовался авторитетом среди представителей своего региона, но и был одним из самых приближенных к Рахмону людей. При этом его считали политиком, имеющим влиятельных покровителей в Москве и способным составить конкуренцию президенту.

Эта репутация пошатнулась, когда в январе 2017-го Убайдуллоев лишился должности мэра столицы. Тогда появилась информация о возможном расследовании деятельности политика на посту градоначальника. Но уже в марте того же года он был награжден почетным знаком «За развитие парламентаризма», который ему вручила председатель Совета Федерации РФ Валентина Матвиенко. Многие эксперты тогда оценили этот жест как негласное проявление покровительства Убайдуллоеву со стороны Москвы.

Политический обозреватель из Душанбе на анонимных условиях сказал «Фергане», что назначение Рустама Эмомали на место Убайдуллоева свидетельствует об окончательном расколе «союза» кулябских сил, на которые президент Рахмон некогда опирался в межрегиональной борьбе (имеется в виду гражданская война 1992-1997 гг. в Таджикистане. — Прим. «Ферганы»).

«Уход с политической арены Махмадсаида Убайдуллоева является продолжением планомерной «чистки» в рядах лидеров кулябского региона. Это непременно ослабит поддержку Рахмона на юге страны и откроет определенные перспективы для оппозиции и появления новых недовольных его политикой, в частности среди выходцев из указанного региона», — полагает эксперт.

Новый этап транзита

Таджикские власти, очевидно, таких опасений не испытывают. Душанбе последовательно реализует процесс передачи власти, который берет начало с 2016 года. Тогда в Конституцию страны внесли ряд изменений, в частности, был снижен возрастной ценз для кандидатов в президенты с 35 до 30 лет (Рустаму Эмомали сейчас 32 года. — Прим. «Ферганы»), за ныне действующим президентом закреплен статус Лидера нации, позволяющий ему баллотироваться неограниченное количество раз.

Эмомали Рахмон с сыном Рустамом. Фото пресс-службы президента Таджикистана

Между тем Рустам Эмомали за это время проходил «обкатку» в разных государственных институтах для улучшения его управленческих навыков. До назначения мэром Душанбе работал на руководящих должностях в Агентстве по госфинконтролю и борьбе с коррупцией, Таможенной службе, Комитете по инвестициям и государственному имуществу, а также возглавлял Федерацию футбола Таджикистана. Однако больше всего он отличился именно на посту столичного градоначальника. В качестве его заслуг отмечают реализацию многих архитектурных проектов, благоустройство города, строительство спортивных и детских площадок, своевременный отклик на жалобы горожан и ряд других изменений, которые произошли в столице Таджикистана во время его руководства. Критики считают, что Рустаму Эмомали настойчиво создают образ успешного управленца, чтобы обеспечить лояльное отношение населения к будущему преемнику. При этом личность мэра остается для людей неизвестной, поскольку он сам не проявляет себя — не встречается с жителями города и журналистами, не делает публичных заявлений.

Киргизский политолог Наргиза Мураталиева называет сценарий по укреплению власти в Таджикистане предсказуемым, а его устойчивость оценивает двояко:

«В кратко- и среднесрочной перспективе режим демонстрирует высокий уровень устойчивости: оппозиционные партии под прессингом, правящая Народно-демократическая партия Таджикистана доминирует в политической сфере, а Рахмон полагается на систему патронажа, подконтрольные судебные органы и контролируемые СМИ, а также всесильные силовые структуры. Однако автократический режим управления не гарантирует такого эффекта в долгосрочной перспективе. В политической системе Таджикистана сохраняются многочисленные внутриполитические риски и дисбалансы на фоне неэффективности государственных институтов и высокого уровня коррупции. Также в автократическом режиме отсутствует плюрализм мнений, а значит, нет условий для выработки и реализации нестандартных и креативных решений, которые могли бы быть эффективными в условиях кризиса. Помимо этого, пандемия коронавируса и последующий за ней экономический кризис послужит своеобразным стресс-тестом для режима Таджикистана и его слабой экономики», — отмечает она.

В Таджикистане официально не зарегистрированы случаи заражения коронавирусом, а летальные исходы последних дней власти связывают с обычной пневмонией из-за холодной погоды. Если об отсутствии или наличии в стране вируса нельзя говорить однозначно, то негативные последствия на экономику Таджикистана очевидны, учитывая ее зависимость от внешних факторов, — импорта и переводов трудовых мигрантов, которые составляют до 40% ВВП страны. Поэтому ухудшение экономических показателей в России и Китае напрямую скажутся на экономике Таджикистана. При этом в последние годы западные финансовые институты все менее охотно выделяют Таджикистану кредиты — из-за неэффективного управления и коррупции в республике.

Внутренняя монополизация и внешние игроки

«Теперь в Таджикистане три основных должности — глава государства, глава верхней палаты парламента и глава администрации президента — находятся в руках одной семьи (администрацию Эмомали Рахмона возглавляет его дочь Озода. — Прим. «Ферганы»). Более того, все экономические активы и прибыльные сферы в государстве поделены между членами первой семьи и их родственниками, и с расширением монополизации борьба за оставшиеся активы будет ожесточаться», — уверен политолог из Душанбе.

Эмомали Рахмон с сыном. Фото пресс-службы президента Таджикистана

В нынешней системе единственной доминантной фигурой является президент, на нем замкнуты все политические институты. Глава государства одновременно является и главой правительства, назначает всех министров и их заместителей, глав районов и городов. В нижней палате парламента его партия имеет 46 из 63 мест, остальные партии подконтрольны власти. 8 из 33 сенаторов назначаются лично президентом. Риск такой системы в том, что в случае ухудшения экономики и благосостояния граждан именно глава государства несет ответственность за развал и упадок.

«Несмотря на отсутствие в стране оппозиции, власти опасаются проявления недовольства и рассматривают все возможные пути передачи власти. Конечно, самым простым путем для этого были бы выборы, через которые Рустам Эмомали легитимизировался бы как президент. Но я не думаю, что в 2020 году Рахмон покинет должность. Он слишком властолюбивый человек и будет править, пока имеет силы. Но, чтобы подстраховать семью, он максимально повысил иммунитет своего сына в политической системе», — уверен эксперт.

Так или иначе, избиратели в Таджикистане лишены возможности прямого влияния на политические процессы. Реальной политической борьбы в республике нет, а избирательный процесс непрозрачен. В стране принято считать, что все решает Москва, которая когда-то поддержала Эмомали Рахмона в гражданском противостоянии и до сих пор держит в республике самую большую военную базу за пределами РФ. Также не сбрасывают со счетов и Пекин, который превратился в главного экономического спонсора и инвестора для Душанбе. В данном случае и Россия, и Китай, вероятно, заинтересованы в сохранении нынешнего баланса сил в Таджикистане.

«Мы знаем, что одним из факторов роста ВВП государства является способность привлекать инвестиции. По данным Всемирного банка, в 2019 году доля Китая в общем объеме прямых иностранных инвестиций в Таджикистане составляла 75%. При подобной структуре иностранных инвестиций Китай понимает, что сможет договориться гипотетически с любым, в том числе новым лидером страны. Но при этом внешним игрокам, не считая западного мира, на самом деле, даже удобно сохранение ключевых фигур режима, что означает автоматическое пролонгирование предыдущих обязательств и договоренностей», — отмечает Наргиза Мураталиева.

Российский политолог-востоковед Алексей Малашенко также считает, что Москва заинтересована в сохранении статус-кво:

«Кто бы ни сидел у власти в Таджикистане, главное, чтобы отношения были близкие, чтобы республика вступила в ЕАЭС, чтобы ничего не менялось. Московские политики привыкают к одним личностям, с которыми в дальнейшем ведут работу, а если приходит кто-то новый, то это вызывает некое беспокойство», — отмечает он.