20 мая в Национальном парке Узбекистана имени Алишера Навои открылась Аллея литераторов, где установили памятники поэтам и писателям. Среди них – Бабур, Мухаммад Риза Агаха, Закирджан Фуркат, Мухаммад Аминходжа Мукими, Абдулла Авлони, Абдулхамид Чулпан, Абдулла Кадыри, Александр Файнберг…
«Фергана» предлагает вспомнить и других талантливых и прославленных писателей, чьи имена навсегда связаны с Ташкентом. О «трех китах» среднеазиатского исторического романа: Янчевецком, Бородине и Явдате Ильясове, а также о Гафуре Гуляме и Айбеке рассказывает ташкентский журналист, писатель, краевед Борис Голендер. Лекция записана в 2014 году. Полная текстовая расшифровка — ниже.
Литературный Ташкент – это такое широкое понятие, что поневоле пришлось нам выбирать, что именно показывать в Ташкенте. И здесь, конечно, я, как любитель истории, не мог не вспомнить о том, что, собственно, русский исторический роман XX века, роман о Средней Азии, конечно, зиждется вообще на трех китах, как легендарная земля. И одного из этих китов мы уже с вами видели и слышали в моих лекциях, — это, конечно, Василий Григорьевич Янчевецкий, Ян, автор великого романа «Чингисхан», который неоднократно бывал в Ташкенте, в годы войны он здесь практически всю эвакуацию работал.
Это только первый кит. А вот если вспомнить о том, почему знают Узбекистан за рубежом, особенно в дальних странах, то тут никак нельзя обойтись без творчества замечательнейшего писателя-романиста Сергея Петровича Бородина. Он был очень известен еще до войны своим романом «Дмитрий Донской». Этот роман сегодня в школьной программе российской средней школы наряду с Толстым, наряду с Пушкиным, наряду с другими великолепными русскими авторами. «Дмитрий Донской» был написан перед войной. Во время войны писатель служил в армии военным корреспондентом. И вот после войны, когда началась «охота на ведьм», когда вышло знаменитое, в кавычках, «положение», можно назвать, доклад Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград», когда свободно мыслящим писателям стало трудно в стране, Сергей Петрович был тогда главным редактором «Советского писателя» в Москве, и за проступки перед идеологией он был вынужден покинуть все посты, он был уже тогда лауреат Сталинской премии за свой роман «Дмитрий Донской», получил ее во время Второй мировой войны — и уехать в Среднюю Азию. Его всегда привлекала наша страна. Он еще с 20-х годов работал в Самарканде с великим Вяткиным на раскопках Афрасиаба. Он бывал и в Таджикистане во времена войны с Ибрагим-беком. И даже псевдоним его был Амир Саргиджан, под которым его знала писательская братия, такой восточный. Ну вот появился писатель Сергей Бородин, автор «Дмитрия Донского». И, несмотря на гонения, несмотря на то, что дорогу ему в писательский мир тогда не давали, он приехал в Ташкент.
В 1950-м году он поселился в этом доме, где теперь дом-музей, и начал писать, можно сказать, одну из главных книг своей жизни – огромный роман об амире Тимуре, который он назвал «Звезды над Самаркандом». Книга эта переведена на множество языков еще при жизни писателя. Собственно, Узбекистан в мире знают благодаря трудам этого человека.
Место это, вот этот дом, был центром притяжения для всех писателей послевоенного времени. Кто только здесь ни бывал – и Константин Симонов, и Ирвинг Стоун. Да все, кто приезжал в Ташкент и кто писал здесь, работал над словом – все бывали в гостеприимном доме Сергея Петровича.
Мне тоже довелось здесь провести свою юность, мы дружили с Сергеем Петровичем, я считаю его своим учителем. И сегодня, в День учителя, когда мы снимаем эту передачу, особенно уместно вспомнить, что этот удивительный роман, роман в новеллах, где каждая новелла является законченной историей, ее можно читать и печатать отдельно, представляет нам удивительный мир эпохи Тимуридов, во всей своей правде.
Сергей Петрович обошел все дороги Тимура. Он бывал во всех странах Востока, где он воевал. И если в его романе рассказывается о какой-нибудь бане в городе Конье (это современная Турция), то мы можем быть уверены, что это описание абсолютно точное, баня эта сегодня стоит. А пайдза, то есть пропуск через войска Тимура, которую главный герой потерял в этой бане, она, несомненно, лежит на рабочем столе писателя. Он был великолепный знаток эпохи и, кроме того, удивительный стилист. То есть он писал так, как никто другой. И ведь не случайно в Союз писателей в самом начале 20-х годов его рекомендовали такие корифеи русской культуры, как Андрей Белый и Леонид Леонов. А учился он у самого Валерия Брюсова во ВХУТЕМАСе, причем учился он не только писательскому мастерству, но и живописи еще, и он был художником слова. Когда читаешь его книги, то то, что он описывает, буквально предстает перед глазами. Это удивительное качество писателя. Поэтому буквально через несколько лет после его смерти (умер писатель в Ташкенте в 1974 году) этот дом родственники его, родные передали государству.
И сегодня это музей. Музей удивительный, потому что он наполнен старинными предметами, их собирал Сергей Петрович, старинными монетами, по всему миру разыскивал он их, автографами, великолепной библиотекой, автографы Пастернака, Анны Ахматовой, Николая Тихонова, Константина Симонова, Михаила Шолохова. Это все были его очень близкие знакомые, и книги их хранятся вот в этом скромном ташкентском доме.
Поэтому начинаем мы литературный Ташкент именно отсюда. И до сих пор звучит этот колокольчик, который при жизни писателя оповещал домашних, что кто-то открывает калитку дома. Колокольчик старинный, верблюжий, насколько я знаю, у него очень такой странный звук, который не спутаешь ни с чем. И, открывая эту калитку, я вспоминаю свою молодость.
Третий кит русской исторической прозы XX века об Узбекистане, о Средней Азии – это, конечно, Явдат Хасанович Ильясов. Башкир по национальности, этот молодой человек приехал из Предуралья в Среднюю Азию после войны. Учился он мало, у него не было даже документа о среднем образовании, но он был писатель от бога. Это было очень быстро замечено. Он стал работать в газетах Ташкента. И в 1956 году пришел к Сергею Петровичу Бородину, вот в те самые ворота, которые звенят верблюжьим колокольчиком, и принес свое первое большое произведение. Оно называлось «Тропа гнева». Вообще, свои произведения Ильясов называл повестями, но они имеют полное право называться романами. Эта «Тропа гнева» пошла сразу, сначала в журнале «Звезда Востока», а потом и отдельной книгой, что для никому не известного писателя было очень лестно, конечно, и удивительно. Потому что книги Явдата – они все блещут прямо радугами исторической прозы. Великолепно написанные сюжеты, неровно, потому что он торопился. Книг много и все они, кроме «Стрелы и солнца», посвящены нашей родине Узбекистану.
Удивительное дело, но мне рассказывали редакторы издательства художественной литературы имени Гафура Гуляма, что Явдат боролся за каждую запятую в своем тексте. Это характерно не для каждого писателя, тем более для писателя, который не вписывался в писательскую братию.
Явдат был совершенно неординарным человеком, как и положено гению. Дважды его исключали из Союза писателей, жизнь его была неровной, как и романы. Но его великолепная «Согдиана» об Александре Македонском и Спитамене в Средней Азии, об удивительном времени, когда эллинизм соединился с древним Востоком, — это, конечно, книга на многие века. В своей последней книге, которую он посвятил Омару Хайяму, — она называется «Башня молчания», этот роман он не закончил, — он выводит главную идею, которая так привлекала его в творчестве великого ученого и поэта арабского средневековья. Омар Хайям говорил: «Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим? В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим. Как много чистых душ под колесом лазурным сгорает в пепел, в прах. А где, скажите, дым?»
Где дым произведений Явдата Ильясова? Ни одного собрания сочинений. Он выходил в печати только в Узбекистане, в издательствах узбекских, конечно, разных и в Каракалпакии. А вот в России почти совсем не было книг Явдата. Я помню то время, когда еженедельник «Книжное обозрение» печатал объявления (тогда не было Интернета), эти объявления рассказывали, что ищут читатели бывшего Советского Союза. И вот в этих страницах целых «читатель читателю»… Я не помню такого номера «Книжного обозрения», еженедельника, где не было бы просьб найти книги Явдата Ильясова, в особенности «Согдиану», «Золотой истукан», ту же «Тропу гнева», «Пятнистую смерть», «Черную вдову». Эти книги можно было добыть только в Ташкенте или где-то в городах Узбекистана. Я до сих пор с благодарностью к Явдату Хасановичу отношусь, потому что многие книги из своей библиотеки путем обмена с читателями всего нашего бывшего большого государства... Я пополнял очень здорово свою библиотеку именно этими книгами. Потому что добыть их, в общем, здесь можно было, они продавались в магазинах. Кстати, очень хорошо иллюстрировались лучшими художниками Узбекистана.
Академик Эдуард Васильевич Ртвеладзе как-то рассказывал мне, что некоторые идеи, которые высказал Явдат Ильясов в своих книгах, не были подкреплены никакими артефактами, историческими хрониками. Так вот эти идеи оказались действительно бывшими, то есть они существовали. Он предугадал некоторые из будущих открытий археологов, особенно в южной нашей, Сурхандарьинской области. Это совершенно удивительно. И Явдат был человеком поэзии в исторической прозе, потому что книги его не только информативны, они ведь рассказывают о времени, которое так далеко от нас. О времени персидского завоевания, Ахеменидское государство захватило тогда Согдиану и Бактрю. Это времена далекого средневековья, времена, когда Русь воевала со степью Половецкой, Кипчакской. Вот эти моменты он выбирал для того, чтобы поместить в них своих удивительно живых героев. И мы как будто бы переносимся в то далекое время, совершенно не думая о том, что, может быть, это все фантазии автора. А, оказывается, фантазии автора были очень даже правдивыми. Это удивительное качество присуще очень немногим историческим романистам. Недаром до сих пор, например, в нашем Государственном академическом театре оперы и балета идет балет «Томирис», Улугбека Мусаева музыка, а либретто написано по первому роману Явдата Ильясова.
Он жил в этом чиланзарском доме, в обыкновенной кирпичной четырехэтажке, где он получил квартиру еще в 60-е годы. Удивительно, что это совсем недалеко от Шестого квартала, где потом… откуда, в общем-то, вышла знаменитая сегодня писательница Дина Ильинична Рубина, создавшая роман «На солнечной стороне улицы». А ведь этот роман – это роман, в общем, о Ташкенте. Не о героях каких-то конкретно выдуманных, а это главный герой там – наш город послевоенный. Это уже совсем новая история. И самое главное – он связан вот с этой улицей, улица Мукимий, Шестой квартал там дальше. Это район расселения новый для Ташкента, ведь он создался только в 59-м году. А до этого, как у Сергея Петровича Бородина, ташкентские интеллигенты жили в центре города, вокруг улицы Пушкинской, улицы Лермонтова, улицы Толстого, улицы Достоевского, улицы Тургенева. Именно так назывались улицы этого района Ташкента, где, собственно, и нашел себе дом Сергей Петрович Бородин.
Таким образом, все три кита исторической прозы, они всеми своими корнями связаны с нашим городом, с городом Ташкентом. И это не случайно. Потому что литературный центр, Ташкент как литературный центр, несомненно, существовал в XX веке и не только в области русской литературы, но и в области литературы узбекской, где тоже были свои, можно сказать, до сих пор не достигаемые вершины творчества.
Летом 1982 года произошло трагическое событие. Явдат Ильясов утонул. Странная смерть, до сих пор не разгаданная. Может быть, это была судорога, может быть, это было движение сердца, когда вдруг остановилось оно у молодого, в общем-то, совсем писателя. Вот в этом озере, в Чиланзарском озере, и утонул известный писатель Явдат Ильясов.
Парк этот сегодня назван именем Гафура Гуляма, старейшины узбекских писателей XX века.
Сейчас осень. Сороки разбивают добытые ими грецкие орехи о землю, чтобы полакомиться осенним деликатесом. Желтые листья падают. Уже нет столько купающихся здесь. Что это было? Мне кажется, что это была «Месть Анахиты». Так назвал один из своих романов Явдат Ильясов. Анахита – древняя зороастрийская богиня Земли – отомстила столь земному человеку тем, что он нашел свою гибель в воде. Романтично? Да. Трагично? Очень. Жалко, что такой замечательный писатель не дожил, не дописал, не додал нам выдающихся творений своего ума.
И мы сегодня в этом парке Гафура Гуляма вспомним и его, Гафура Гулямова, ташкенского мальчишку.
В парке, где погиб Явдат Ильясов, стоит памятник другому писателю – Гафуру Гуляму. Надо сказать, он несколько лет уже здесь стоит, парк переименован в парк имени Гафура Гуляма. Но с этим памятником наше государство несколько опоздало. Памятник Гафуру Гуляму впервые поставили в Израиле благодаря его знаменитому стихотворению. В годы Второй мировой войны Гафур Гулям узнал о безобразиях, которые творили гитлеровцы на оккупированных территориях, о Холокосте. И он так сказал: «Если евреев убивают фашисты, и они борются за свою жизнь, значит, я еврей». Так и называется его стихотворение «Я — еврей». Оно стало очень быстро широко известно, его перевели на многие языки. И в честь этого стихотворения в далеком Израиле стоит памятник узбекскому писателю, уроженцу Ташкента Гафуру Гуляму.
Его нельзя назвать историческим писателем. Он не исторический писатель, он великий поэт был, держащий, конечно, по ветру. Он был нужен во все эпохи, весь XX век. Но он очень любил свой родной Ташкент. Его самое знаменитое произведение «Шум бола» (в переводе это «Озорник») посвящено Ташкенту начала XX века. Сто лет прошло, и мы уже воспринимаем это автобиографическое, вообще-то говоря, произведение как историю. И в этом смысле великий Гафур — острослов, балагур, заводила во всех писательских компаниях, он, конечно, свою лепту внес в литературный имидж нашего древнего города.
Но, конечно, по сравнению с Гафуром Гулямом по-настоящему историческим автором является великий Айбек.
Сегодня, в День учителя, он празднуется в Узбекистане 1 октября каждого года, получается из моей лекции о Ташкенте день воспоминаний. Мы стоим у дома Айбека – великого узбекского исторического писателя и удивительного замечательного поэта. Мы видим на доме три памятные доски. Потому что, кроме самого Айбека, здесь доски установлены в честь его жены – великолепного химика и художника Зарифы Насыровны Саиднасыровой, а также его сына, который был моим научным руководителем – доктора химических наук, профессора Суюнбека Айбековича Ташмухамедова. Ташмухамедовы – это их фамилия. На самом деле Айбека звали Муса, и он родился в Ташкенте в начале XX века, и как раз его юность пришлась на то время, когда происходило становление узбекской интеллигенции. Ему была поручена, когда готовились к празднованию 500-летия со дня рождения великого поэта средневековья, основоположника узбекской классической литературы Алишера Навои, ему была поручена большая работа в комиссии. Эта работа в конце концов вылилась в исторический роман, который он писал многие годы, роман так и называется «Навои». И он, после того, как он вышел, получил Сталинскую премию. Это было впервые в истории узбекской литературы, и роман заслуживает этого. Потому что впервые в историографии на узбекском, а затем и на русском языке появилась во всем величии фигура этого удивительного гуманиста Алишера Навои, главной проблемой жизни которого был выбор между духовным путем, то есть путем суфия, шейха — и путем государственного деятеля. Он так и не нашел для себя правильного ответа, являясь и тем, и другим, прославив себя и на государственной ниве, в государстве Тимуридов, и на литературной. И вот это очень хорошо представлено в романе Айбека. Он был новатором во многом. И хотя у него за плечами был уже некоторый опыт исторической прозы узбекской, ему удалось это сделать очень хорошо и здорово.
Я должен сказать, что Айбек был не только писателем, он был в полном смысле ученым-востоковедом, настоящим академиком. Он собирал литографии на древних языках, рукописи. Это все в его музее хранится бережно до сих пор. К тому же он пострадал во время знаменитых вот этих вот нападений на интеллигенцию послевоенных, когда постановление журнала «Звезда» и «Ленинград» породило целую лавину преследований подлинных мастеров пера. И от этого у него произошел инсульт, он до конца жизни уже не мог писать правой рукой. Его произведения, которые он диктовал, записывала его жена Зарифа Насыровна. Это тоже был очень огромный, большой труд. И вот эта трогательная забота двух великих людей друг о друге порождала определенное отношение народа к нему. Кроме того, все знали, как здорово он писал стихи. В свое время я об этом рассказывал. Анна Андреевна Ахматова в эвакуации в Ташкенте очень любовно относилась именно к этому, тогда совсем молодому поэту.
И вот тогда же, перед войной, в 1940 году, он получил дом вот здесь вот, в рабочем городке, теперь это называется улица Ифтихора, вернее, проезд Ифтихор 1. Когда-то эта называлась улица Тазетдинова. Это старинная традиционная ташкентская маххаля, украшенная Музеем Айбека. Указатели стоят на главной улице, чтобы можно было увидеть, куда идти, потому что это совсем небольшой проездик такой, домашняя обстановка, на улицах растут фрукты, яблоки, гранаты. А под памятной доской мы видим чудо, так сказать, растительной природы – олеандр, он и цветет сейчас. Есенин ведь недаром писал об этих землях: «Золото холодное Луны. Запах олеандра и левкоя. Хорошо бродить среди покоя голубой и ласковой страны».
Вот здесь люди сегодня приходят знакомиться с творчеством и с общественной деятельностью академика, писателя Мусы Ташмухамедова, которого все знают под именем Айбек.
Мне очень дорог этот дом. Я был студентом третьего курса Ташкентского университета и выбрал жизненное поприще — химическую науку полимеров. Выбрал себе научного руководителя Суюнбека Айбековича Ташмухамедова. И вот мы с ним пришли в этом дом, в котором он вырос, и я увидел живую легенду – писателя с мировым именем Айбека, автора романа «Навои» и других, конечно, произведений. Но для меня он, прежде всего, был автором исторического романа, а я уже тогда интересовался историей и думал о том, что мне когда-нибудь придется рассказывать и о том, как я встречался с Мусой Ташмухамедовым.
К сожалению, жизнь его оборвалась в 68-м году, и теперь мы только приходим в этот музей. А музеем руководит внучка, родная внучка Айбека Айнур Ташмухамедова, умело руководит, потому что музей этот пользуется большой популярностью в Ташкенте, так же как и произведения.
Переводил Айбека Салье, как я слышал, с помощью Сергея Петровича Бородина. Салье – это великий переводчик. Он в свое время перевел все сказки «Тысячи и одной ночи» на русский язык с оригинала, а до этого российский читатель читал эти сказки в переводе с французского на русский язык, где, конечно, многое искажалось. Салье долгие годы работал и жил в Ташкенте, и он считается одним из лучших переводчиков художественной восточной литературы.
Но, кроме собственных достоинств, Айбек опирался, конечно, еще на плечи гигантов. И здесь, конечно, следует вспомнить основоположника узбекской исторической прозы – великого писателя Абдуллу Кадыри.
И вот мы у входа в парк имени Абдуллы Кадыри.
Это был человек, который имел два образования в начале XX века – мусульманское медресе и европейское образование в так называемой русско-туземной школе. И он декларировал свое желание в начале 20-х годов написать исторический роман на узбекском языке. Такого жанра в узбекской литературе до этого периода просто не было. И вот этот человек задумал соединить приемы западного литературного творчества и восточного. И вот здесь, на месте этой махалли, которая здесь была, он когда-то родился и услышал эту историю от своего отца. Отцу уже почти 100 лет к тому времени было. История была трагическая, и рассказывала она об узбекских Ромео и Джульетте. Ромео был сыном крупного чиновника из Ташкента, а Джульетта жила в старом Маргилане в семье у менялы, у ростовщика. И вот эту историю поведал нам Абдулла Кадыри в романе, который он назвал «Утган кунлар» («Минувшие дни»). Даже в его время это была не совсем историческая проза, потому что все еще было на памяти у людей, не прошло еще и 50 лет. Но сегодня мы уже понимаем этот роман как исключительно правдивое повествование о прошлом Узбекистана, и он прославил узбекскую литературу в историческом жанре.
Потом наступили тяжелые дни сталинских репрессий, Абдулла Кадыри был оболган и погиб в застенках.
Место, где родился Абдулла Кадыри, это был самый центр старого города Ташкента. И сегодня трудно узнать эти места, потому что они полностью-полностью перестроены: широкие шоссе, парки, претенциозные здания современной архитектуры. Только отдельные памятники старины — вот «Ахун-Гузар» XVI века напротив или вот эта улица Карасарайская, которая ведет к Хаст-Имаму. Это, конечно, знаки прошлого. Но потом, уже в 20-е годы, здесь был построен большой парк, и удивительно, что он первоначально был назван тоже именем писателя, но русского – это был парк имени Александра Сергеевича Пушкина. И здесь, кстати говоря, был поставлен первый памятник Пушкину в Ташкенте, но это было очень давно. С тех пор парк сильно расширился, махалли, в которых жили старые ташкентцы, были уничтожены, и вот теперь это называется парк Абдуллы Кадыри.
Есть переводы Абдуллы на русский язык, но они были сделаны в советское время, после Второй мировой войны, и были далеки от оригинала, хотя перевод делала Светлана Сомова.
И вот совсем недавно круг замкнулся. Издательство «Шарк» обратилось ко мне с просьбой отредактировать новый, полный текст русского перевода великого романа «Минувшие дни» («Утган кунлар»). И несколько лет назад эта книга вышла. Когда я читал эту книгу и сравнивал с переводом, известным мне еще с 50-х годов, я понял, почему мы недооцениваем Абдуллу Кадыри. В урезанном виде выходил к нашим читателям этот роман. И вот когда мы его видим полностью, мы понимаем, что этот человек, уроженец Ташкента, между прочим, он оказал огромное влияние на все последующие литературные веяния, в особенности в области исторической прозы. И современные писатели очень многие сегодня пишут исторические романы разного достоинства – и интересные, и не очень интересные, и актуальные, и не очень актуальные, но все они поднимают главный вопрос – прошлое Узбекистана, богатейшее, древнейшее прошлое, которое имеет тысячи ответвлений в разных культурах, в разных исторических эпохах. И еще очень плохо знаком рядовому читателю этот пласт человеческой истории, человеческой цивилизации. И вот эти люди, писатели Ташкента, те, о которых мы сегодня говорили, внесли свой очень весомый вклад в то, чтобы мы сегодня представляли себе прошлое этой части земли как можно лучше. А ведь, как известно, без прошлого нет будущего.
