«Увидеть кисву — как совершить малое ''виртуальное'' паломничество»

Дамир Мухетдинов. Фото пресс-службы ЦИЦ

В Центре исламской цивилизации (ЦИЦ) в Ташкенте недавно состоялся форум «Наследие великого прошлого — основа просвещенного будущего», в котором приняли участие свыше 200 специалистов из более чем 20 стран мира. Участники форума стали одними из первых, кто ознакомился с экспозицией залов музея ЦИЦ. Одной из жемчужин музея, безусловно, является кисва, переданная минувшим летом Узбекистану Саудовской Аравией. Сердцем Центра можно назвать зал Коранов, где представлен знаменитый Коран Усмана. Сочетание духовности и науки в одной локации, коей является Центр исламской цивилизации, оценил заместитель председателя Духовного управления мусульман России (ДУМ РФ), ректор Московского исламского института Дамир Мухетдинов.

Кисва — часть покрывала Каабы. Это ткань из черного шелка с узором золотыми нитями, закрывающая стены Каабы, священного каменного сооружения в Мекке, которое считается физическим центром ислама. Покрывало меняют ежегодно, снятое разрезают на куски и раздают определенным людям, официальным лицам, музеям и организациям. Инсталляция из кисвы и ключей от Каабы украсила зал Первого Ренессанса, где корреспонденту «Ферганы» и удалось «поймать» Дамира Ваисовича.

— Насколько важно присутствие кисвы в Центре исламской цивилизации?

— Это действительно грандиозное приобретение, прекрасная мысль, прекрасная идея — что такой элемент мусульманской культуры, традиции, ибадата (исламское служение. — Прим. «Ферганы»), части поклонения, нашел свое место в Центре исламской цивилизации.

Увидеть кисву воочию, вблизи, рассмотреть, какие элементы она содержит, — это, в какой-то степени, совершить малое ''виртуальное'' паломничество в Дом Всевышнего, Аллаха: еще раз возбудить в себе любовь к святыне и побудить самого себя к тому, о чем сказано в Священном Коране, — у людей есть обязанность посетить Дом Аллаха и войти в это состояние поклонения.

Наше состояние начинается с внутренних переживаний: когда ты к этому событию готовишься, откладываешь деньги, планируешь, думаешь — поехать ли в этом году отдыхать на курорт или все-таки выполнить религиозный долг. Поэтому посещение подобного места предварительно погружает и готовит к встрече с Домом Аллаха, к встрече с Каабой. И вот кисва — это тот элемент, своего рода «вход в портал»: через эту «дверь» как будто внутренне входишь в Каабу, Дом Аллаха, и погружаешься в эту реальность.

— В музее имеется и зал Коранов, где представлен и знаменитый Коран Усмана.

— Я считаю, что на людей, особенно набожных, лицезрение Корана Усмана как реликвии, написанной выдающимися людьми ислама, в связке с элементом кисвы будет производить огромное, неизгладимое впечатление. Это останется в памяти, будет передаваться в рассказах потомкам: «По милости Всевышнего, Аллаха мне довелось быть в этом величественном храме науки, храме культуры, храме цивилизации, воочию увидеть Каабу, прикоснуться к ней, запечатлеть фотографию и, возможно, повесить ее на самом видном месте в доме».

Коран Усмана является одной из древнейших рукописных копий (мусхафов) священной книги ислама. Сподвижник Пророка Мухаммада Усман ибн Аффан в 647 году приказал создать несколько копий Корана и отправил их в разные регионы. До второй половины XIX века манускрипт хранился в мечети Ходжи Ахрора Вали в Самарканде. После завоевания Самарканда Российской империей в мае 1869 года мусхаф был отправлен в Санкт-Петербург. В августе 1922 года по требованию мусульман Туркестана священную книгу удалось вернуть в Ташкент. В настоящее время Коран Усмана хранится в мечети «Муйи Муборак» комплекса Хазрати Имам. 

Коран Усмана. Фото пресс-службы ЦИЦ

— В музее представлены и другие святые писания, в том числе в виде копий и факсимиле, не снижается ли их ценность при копировании? С духовной точки зрения, естественно.

— Ни с духовной, ни с какой-либо иной точки зрения ценность уменьшиться не может. Пророк в своем хадисе передает, что за каждую прочитанную букву человек получает аджр и саваб, то есть награду. Там не сказано — «прочитайте с древнейшей копии», «с махтута (рукописного источника)» или «с типографского экземпляра». Любой перенос знания допустим и ценен, рукописная традиция — это тоже форма передачи.

Другое дело, что копия, выполненная рукой каллиграфа, помимо красоты и изящества, может содержать заметное число ошибок. Хорошо известно: ранние рукописи Корана, которые хранятся, хранились или были обнаружены в разных местах, несут в себе значительное количество погрешностей. Известный кодекс Корана E20 (рукопись относится к раннему периоду исламской письменной традиции (VII–VIII века). — Прим. «Ферганы»), большая часть которого находится у нас, в Санкт-Петербурге, в Институте восточных рукописей, наглядно показывает, как поздние хаттаты — каллиграфы, знатоки Корана, — вносили правки в исходный текст. Поэтому с точки зрения таких дисциплин, как таджвид и улюм аль-Куран, нередко оказывается, что чтение Корана по современному, переизданному и отредактированному изданию даже более верно и правильно. Но передача наследия при этом особенно важна с точки зрения сохранения аутентичности.

Когда в дискуссиях говорят об «аутентичной Библии» или «аутентичном Коране», это нередко превращается в предмет спора: оппоненты ислама утверждают, что якобы не сохранилось ни одного оригинального экземпляра Корана, написанного лично Усманом или группой переписчиков его времени. Однако, когда мы собираем артефакты со всего мира и показываем: вот есть хиджази, есть ранний куфи, есть мусхафы, написанные в Куфе, Басре, Багдаде и других областях, — мы тем самым подтверждаем: Коран дошел до нас в современном виде так, как он был записан в эпоху Пророка Мухаммада. Да, существуют различия в произношении и диалектах — они известны, изучены и передавались как в устной традиции, так и письменно.

Мы понимаем, что ценность Корана еще и в том, что это первый письменный, зафиксированный памятник мусульманской культуры и цивилизации. Ранние арабы не распространяли массово письменные сочинения — знание преимущественно передавалось устно. Именно то, что Коран стал основой книжной традиции, говорит о многом и ко многому обязывает. Коран впоследствии повлиял на филологию и смежные науки — лингвистику, терминологию, правила понимания смыслов, устройство предложения и так далее.

В этом плане Коран предельно аутентичен; чрезвычайно интересно его собирать, заучивать, изучать, как развивалась каллиграфия в ранние века, какие существовали направления, как украшался текст. Это целые школы — гератская, ширазская, исфаханская. Каждая эпоха стремилась привнести на страницы Корана свое понимание красоты и культуры. И то, что эти мусхафы собираются в таких центрах, где мы можем воочию увидеть тысячелетнюю традицию, — конечно, грандиозно.

Центр исламской цивилизации. Фото пресс-службы ЦИЦ

— Как в Центре исламской цивилизации сочетаются религия и музей, который считается достаточно суетным местом?

— Я не случайно использую выражение «храм науки». Музей — это не место суеты, это именно храм. Суету можно «поймать» и во время обхода вокруг Каабы, когда в самом святом месте миллионы людей совершают хадж или малое паломничество, суетятся, торопятся, наступают на ноги; некоторые в порыве гнева могут даже толкнуть — такие случаи были, я часто видел. Суету можно обрести везде. Главное, чтобы ее не было в душе и сердце. И как раз созерцание кисвы и Корана может придать тот самый элемент сакина — спокойствия, душевного равновесия, удовлетворения, умиротворения.

Поэтому я не считаю неуместным размещать подобные мусульманские реликвии на территориях «храмов науки» — в университетах, медресе. Мы и у себя в России, в местах науки и образования, стараемся размещать элементы из Корана, его страницы: пусть человек и суетлив, но, обратив взор на эти письмена, на эти великие реликвии, он находит успокоение и умиротворение, переосмысливает свое поведение, свой образ жизни — и суета исчезает.