Дядя самых честных правил

Абдул-Хусейн Сардари. Фото wikimedia.org

Иран и Израиль — в наше время, кажется, трудно найти две сущности, которые находились бы в большем антагонизме друг к другу. Однако история взаимоотношений собственно иранцев и евреев намного сложнее и многогранней, чем заголовки нынешних новостей. Ведь оба этих народа стояли у истоков человеческой цивилизации, так что первые их контакты пришлись на те времена, когда даже «отец истории» Геродот еще не появился на свет.

Сегодня это может прозвучать удивительно, но иранцы-персы появились в жизни евреев как освободители: именно они в правление Кира Великого положили конец вавилонскому пленению иудеев, среди которых пророчествовал ветхозаветный Иезекииль. За разрешение вернуться на родину и заново отстроить иерусалимский храм владыка персов почитался евреями как «помазанник Яхве». И в VII веке персы вновь покровительствовали евреям, когда передали им отобранный у христиан Святой Город.

Впрочем, все это истории давно минувших дней — после принятия персами ислама и особенно после того, как в XVI веке шиизм был объявлен в державе Сефевидов государственной религией, отношения потомков Кира с евреями действительно капитально испортились. Ситуация изменилась в ХХ веке, после прихода к власти в Персии династии Пехлеви, так что до исламской революции 1979 года шахский Иран не только оказывал определенную поддержку еврейской общине, но и наладил довольно тесные деловые контакты с правительством Израиля, пусть на словах официальные лица в Тегеране и выступали против «мирового сионизма».

Теперь же вражда между двумя нациями, ранее носившая в основном религиозные черты, якобы приняла экзистенциальный характер — во всяком случае, об этом заявляют представители обеих сторон конфликта. Однако, если согласиться с тем, что с экзистенциальной точки зрения даже не сама жизнь человека, а сделанный им выбор и принятая ответственность являются основополагающими ценностями, то лишь одна история из совсем недалекого прошлого полностью опровергает утверждения, что противоречия между еврейским и персидским мирами столь уж фундаментальны.

Дипломат королевских кровей

После падения государства Саманидов в 999 году территория современного Ирана почти 500 лет находилась под властью различных, в основном пришлых, династий и империй, включая Газневидов, Сельджуков, Хорезмшахов и монголов, Хулагуидов и Тимуридов. За это время Персия испытала значительную тюркизацию, которая привела к серьезным культурным и политическим изменениям. Иностранные захватчики постепенно ассимилировались с персидской культурой и социумом, но при этом оставили и заметный след в их развитии.

Когда в начале XVI века лидер суфийского тариката (духовного ордена) шиитов Сефевие Исмаил захватил власть сначала в Ардебиле, а затем подчинил себе и всю остальную Персию от Евфрата до Амударьи, ударную силу его войска составили кызылбаши, то есть «красноголовые». Так называли воинов союза тюркских племен, живших на территории Малой Азии и Закавказья и носивших красные чалмы с двенадцатью клиньями в честь двенадцати шиитских имамов. Одним из племен, входивших в состав кызылбашей, были Каджары, осевшие на землях исторической Армении. Уже после крушения Сефевидов и сменивших их Афшаридов — к слову, династии тоже тюркского происхождения — лидер Каджаров Ага Мохаммед захватил власть в Персии, изгнал из ее пределов интервентов-афганцев и перенес столицу государства в Тегеран.

Фетх Али-шах и его сыновья. Фото с сайта wikipedia.org

Каджары правили Персией до 1925 года. У каждого из шахов, за исключением основателя династии, оскопленного еще в детстве, имелось множество детей, так что монаршее семейство было весьма многочисленным. Например, у Фетх Али-шаха было пятьдесят семь сыновей и сорок шесть дочерей. У его внука Насер ад-Дин Шаха — 11 сыновей и 11 дочерей, и не меньше племянников и племянниц. У одной их них, Афсар-Салтане, в 1914 году и родился сын Абдул-Хусейн.

А точнее — Абдул-Хусейн Сардари Каджар, которого впоследствии и назовут «иранским Шиндлером».

У рожденного в богатой аристократической семье мальчика было обеспеченное детство в раздираемой гражданскими противоречиями стране. Уже в возрасте восьми лет Абдул-Хусейна отправили учиться в частную школу-интернат в Англии. Однако в 1925 году династия Каджаров потеряла контроль над Персией, а следовательно — и над ее казной, в результате переворота, который возглавил Реза Пехлеви, и это означало, что теперь отпрыск шахов должен полагаться лишь на самого себя. Хотя, разумеется, средствами он обделен не был.

После окончания школы Сардари отправился в Швейцарию, где стал изучать право в Женевском университете. Он получил юридическое образование в 1936 году, но еще во время учебы начал работать в дипломатическом представительстве Персии, которая по воле нового шаха — все того же Резы Пехлеви — к этому времени официально стала Ираном.

Среди нацистов

В 1937 году молодой иранский дипломат, привыкший к высшему обществу, ценивший изысканные блюда и компанию красивых женщин, перебрался на работу в Париж в качестве первого секретаря посольства. Здесь он встретил начало Второй мировой войны, а затем и немецкую оккупацию. Когда после капитуляции французской армии было создано правительство Виши и большинство иностранных посольств перебралось именно в этот маленький курортный городок — там расположился коллаборационистский кабинет министров маршала Филиппа Петена, — туда отправился и иранский посол. Сардари остался в занятом немцами Париже решать консульские вопросы.

Абдул-Хусейн Сардари. Фото timesofisrael.com

Стоит заметить, что в годы, предшествовавшие Второй мировой, Иран, стремясь избавиться от вездесущего влияния англичан, установил тесные контакты с гитлеровской Германией. В 1935 году Берлин и Тегеран подписали торговый договор, который стал важной частью расширяющихся экономических и политических связей между странами. Помимо всего прочего, идеологи нацистов видели в иранцах представителей «арийской расы», то есть, с их извращенной точки зрения, равных себе по чистоте крови потомков древних индоевропейцев. После вторжения Гитлера в Польшу в 1939-м Тегеран продолжал симпатизировать Германии, и сотрудничество с ней оставалось главным направлением внешнеполитического курса Резы Пехлеви.

Все это, конечно, не могло остаться без внимания англичан. В августе 1941 года советские и британские войска оккупировали Иран, заставив шаха отречься от власти в пользу своего сына Мохаммеда Резы. Иранский посол в Виши был отозван на родину новым правительством, но Сардари остался в Париже, продолжая неофициально работать в интересах иранцев, проживающих во Франции. Таким образом под его опекой оказалась и немногочисленная община иранских евреев — как в зоне немецкой оккупации, так и на территории Вишистской Франции, которая во многом калькировала нацистские законы, лишая евреев гражданских прав, увольняя с работы, а затем и высылая в «лагеря смерти».

27 сентября 1940 года немецкие власти издали указ, требующий от всех евреев, проживающих во Франции, зарегистрироваться в полиции. А уже 2 октября правительство Виши приняло первый «Декрет о евреях», ограничивающий их передвижение, доступ в общественные места и профессиональную деятельность.

И хотя после оккупации Ирана союзниками Сардари утратил свой дипломатический статус, он решил продолжить консульскую работу под защитой швейцарского посольства, которое с 1941 года представляло дипломатические интересы Ирана. В 1999 году племянник Сардари, иранский писатель и дипломат эпохи Пехлеви Ферейдун Ховейда рассказывал:

«В то злополучное время в Париже проживало множество семей иранских евреев. Мой дядя, любивший принимать гостей, установил тесные контакты с немецкими властями и с самого начала дал им понять, что иранские евреи в действительности являются иранцами со времен Кира Великого и поэтому подпадают под защиту иранских законов, как и любой другой иранец».

Иранские евреи, 1918 год. Фото wikimedia.org

Секта во славу Кира Великого

Как говорится на сайте Музее Холокоста, в начале Второй мировой войны во Франции проживало около 150 евреев из Ирана, Афганистана и Бухары. После прихода немцев представители этих трех общин назвались французским чиновникам Виши и оккупационным властям «джугути» или «джугутены» (по-французски — djougoutes, по-немецки — djuguten). По некоторым данным, этот термин придумал для них сам Сардари. В действительности «джугути» в большинстве своем были потомками персидских евреев, которые, будучи вынуждены в свое время под давлением шахских властей формально принять ислам, продолжали практиковать иудаизм в частном порядке.

Со своей стороны Сардари, встречаясь с нацистскими чиновниками, убеждал последних, что «джугути» вовсе не имели семитского происхождения: якобы они были арийцами, только исповедовавшими иудаизм, и что в Иране они обладали всеми гражданскими, юридическими и прочими правами наравне с мусульманами. Пытаясь запутать нацистов, которые сами постоянно терялись в своих крайне алогичных умозаключениях на расовые темы, иранский дипломат писал в оккупационную администрацию:

«В силу своей крови, своего языка и своих обычаев они [«джугути»] полностью ассимилировались и имеют ту же биологическую основу, что и их соседи, персы и сарты (узбеки)».

Кир Великий дает разрешение евреям вернуться на родину и восстановить Иерусалим. Картина Жана Фуке, вторая половина XV века. Фото с сайта foliamagazine.it

«Легенда», которую в своих письмах и отчетах нацистам излагал Сардари, заключалась в том, что, когда в 538 году до нашей эры царь Кир Великий освободил еврейских изгнанников в Вавилоне и те вернулись в Иудею, часть персов приняла от них учение пророка Моисея, отсюда и произошли те самые «джугути», говорившие именно на фарси, а вовсе не иврите или на идише. Таким образом, доказывал иранский дипломат, они никак не попадали под нацистские расовые законы и не подлежали ни сегрегации, ни тем более отправке в концентрационные лагеря.

Чтобы помочь соотечественникам, Сардари установил дружеские контакты с немецкими и вишистскими чиновниками. Он на собственные средства устраивал для них щедрые вечеринки, давал взятки, и наконец убедил местные власти в своей правоте. Когда французских евреев заставили носить Звезду Давида на одежде, «джугути» были избавлены от этого. Нескольких представителей общины иранских евреев Сардари удалось освободить и из концлагеря в Дранси, служившего транзитным пунктом для отправки заключенных в «лагеря смерти».

Информация об усилиях иранского дипломата дошла и до Берлина, где на самом высоком уровне началось расследование с привлечением «экспертов» по ​​расовой чистоте, представлявших различные ведомства Третьего рейха. Они должны были дать заключение о том, была ли эта «иранская секта», то есть «джугути», еврейской или нет.

Автор вышедшей в 2012 году книги «В тени льва: иранский Шиндлер и его родина во Второй мировой войне», американский политолог иранского происхождения Фариборз Мохтари рассказывал в интервью The Times of Israel:

«Сардари, обладавший юридическим образованием, дипломатическим опытом и значительным остроумием, настолько смело эксплуатировал расовую теорию нацистов, что разозлил таких людей, как Адольф Эйхман».

Действительно, дело о «джугути» в конечном счете дошло и до этого зловещего персонажа, отвечавшего в Третьем рейхе за «окончательное решение еврейского вопроса». Эйхман не поверил Сардари — он счел его аргументы «обычными еврейскими уловками и попытками замаскироваться».

Еврейки в оккупированном немцами Париже. Фото theholocaustexplained.org

Тем временем наступил 1942 год, и во Франции началась новая волна террора. 16 июля французская полиция арестовала в Париже более 13 тысяч евреев с иностранными паспортами и без гражданства. Месяц спустя немцы депортировали практически всех задержанных в Освенцим.

Пытаясь заручиться необходимой поддержкой в Берлине, Сардари обратился за помощью к знакомому ему по дипломатической работе Вернеру фон дер Шуленбургу, бывшему послу Германии в Иране и СССР, которого в 1944 году повесят за участие в заговоре против Гитлера. Шуленбург подтвердил, что «джугути» якобы являлись, по сути, исламской иранской сектой с иудейскими традициями, и рекомендовал нацистскому руководству замять этот вопрос, чтобы не обострять отношения с Тегераном. В итоге и оккупационные, и вишистские власти решили вывести «джугути» из-под действия антиеврейских расовых законов.

И пока еще шли эти обсуждения, Сардари начал под свою ответственность выдавать евреям иранские паспорта, бланки которых все еще хранились в сейфе бывшего посольства. Эти документы не содержали никакой информации о религиозной принадлежности, поэтому владельцы паспортов считались иранцами и, следовательно, арийцами. По словам Фариборза Мохтари:

«Он [Сардари] начал выдавать эти паспорта евреям-иранцам, поскольку их защита была его главной задачей. Но у них [иранских евреев] были французские или другие не иранские партнеры; некоторые из них были женаты на не иранках. После того как он помог соотечественникам, они пришли к нему и попросили помочь их друзьям и близким. Сардари доверял иранцам, и поэтому он доверял людям, которых они ему представили, так что тоже выдал им иранские документы».

Со своей стороны, как рассказывал Ферейдун Ховейда:

«У моего дяди был большой запас чистых персидских паспортов. Он взял на себя обязательство выдавать их и не иранским евреям, которым грозила депортация. Ссылаясь на гуманный характер действий Кира Великого, освободившего иудейских пленников в Вавилоне, он не сомневался, что шах и иранское правительство одобрят его решение после войны».

Считается, что всего Сардари выдал таким образом от 500 до 1000 паспортов, а поскольку один паспорт иногда выдавался на всю семью, общее количество спасенных им евреев могло варьироваться от 2 до 3 тысяч человек, хотя эта цифра и оспаривается некоторыми исследователями Холокоста. Тем не менее большая часть «джугути» пережила немецкую оккупацию, в то время как свыше 100 тысяч евреев, проживавших во Франции, стали жертвами нацистов.

В бедности и одиночестве

После окончания Второй мировой войны Сардари остался на дипломатической службе, получив работу временного поверенного в делах иранского посольства в Бельгии. В этот период ему пришлось пережить личную трагедию: его возлюбленная — китайская оперная певица Чжоу Цяоянь — пропала без вести у себя на родине, когда отправилась туда, чтобы получить благословение родителей на брак с Сардари. В Китае в это время бушевала гражданская война, и организовать розыски не удалось.

Абдул-Хусейн Сардари в Женеве – второй справа. Фото с сайта woodmereartmuseum.org

После того как в 1951 году премьер-министром Ирана стал Мохаммед Мосаддык, Сардари был отозван в Тегеран, арестован и предан суду за незаконную выдачу паспортов во время немецкой оккупации Франции. Однако вскоре сам Мосаддык, пытавшийся ограничить полномочия шаха и национализировать иранскую нефтяную промышленность, был свергнут в результате переворота, организованного при поддержке ЦРУ. Сардари освободили из тюрьмы, полностью реабилитировали и восстановили на госслужбе. Его последним местом работы на дипломатическом поприще стало иранское посольство в Багдаде. Когда в 1958-м монархия в Ираке была свергнута, Сардари перешел на работу в Национальную иранскую нефтяную компанию, став ее представителем в Лондоне.

После Исламской революции 1979 года Сардари, уже отошедшему от дел, снова грозил арест, как и во времена Мосаддыка. Тем более что его племянника, бывшего премьер-министра страны Амира Аббаса Ховейду, пришедший к власти режим аятолл и вовсе отправил на казнь.

Новые власти Ирана конфисковали все имущество бывшего дипломата в Тегеране и отменили пенсию. Некоторое время Сардари жил в полном одиночестве и крайне бедно в лондонском районе Кройдон. Позже он, предположительно, переехал в Ноттингем, где и умер в 1981 году.

За три года до смерти, отвечая на вопросы израильского национального музея истории Холокоста «Яд ва-Шем», Сардари, который прежде никогда не распространялся о своих заслугах в спасении чужих жизней, сказал:

«Как вы знаете, я имел удовольствие быть иранским консулом в Париже во время немецкой оккупации Франции, и поэтому моим долгом было спасти всех иранцев, включая иранских евреев».

В 2004 году на церемонии в Центре Симона Визенталя в Лос-Анджелесе Сардари посмертно присудили награду за его гуманитарную деятельность. Однако при этом «Яд ва-Шем» никогда не включал его в свой список из более чем 28 тысяч Праведников народов мира. Как писала The Times of Israel, вероятно, ответственные лица сочли, что Сардари, спасая евреев, не рисковал собственной жизнью. Объясняя позицию музея, представитель «Яд ва-Шем», доктор Иоиль Зисенвайн, пояснил:

«Комиссия в прошлом рассмотрела имеющиеся документы [по Сардари], но их было недостаточно, чтобы присвоить ему звание ''Праведника народов мира''».

Фариборз Мохтари не согласен с таким подходом:

«Перед нами иранец-мусульманин, который делает все возможное, рискует своей жизнью, определенно рискует своей карьерой, имуществом и всем остальным, чтобы спасти своих соотечественников, и для него нет никакого различия “я мусульманин, он иудей” или что-то в этом роде».

Спустя пять лет после публикации книги «В тени льва», вышел документальный фильм иранской женщины-режиссера Махдии Зари Зардини «Загадка Сардари», который еще больше подогрел интерес к фигуре бывшего дипломата. Однако широкой публике он стал известен прежде всего благодаря иранскому телесериалу «Поворот на ноль градусов». Хотя в основе сюжета там история любви иранского студента и француженки еврейского происхождения в оккупированном немцами Париже, за основу создатели взяли именно эпизоды из биографии Сардари. На фоне отрицания Холокоста официальными лицами Исламской республики и общей антисионистской риторики Тегерана выход сериала был расценен как очередная попытка иранского руководства подчеркнуть разницу между отношением к евреям в целом и конкретно к государству Израиль.

Впрочем, кажется, самого Абдул-Хусейна Сардари мало заботили подобные нюансы. Во всяком случае, в отличие от своего правительства, нейтральным в годы самой страшной трагедии нашего времени он не остался.