Витрина советского Востока

Шараф Рашидов, первый секретарь республиканской компартии и полновластный правитель советского Узбекистана в 1959-1983 годах, — фигура более чем противоречивая. Парадоксально: если на просторах СССР (и отчасти в самом Узбекистане) его многолетнее правление называется «рашидовщиной» (как синонимом взяточничества, приписок, кумовства, клановости), то на мировой арене он воспринимался как представитель коренного населения (а не колонизаторов), интеллектуал, руководитель современной мусульманской республики. Именно этот имидж позволил ему провести рекордные 33 дипломатические миссии за рубежом. Перипетиям дипломатической карьеры Рашидова, его звездному часу в Каире и на Кубе и провалу его «социалистическо-мусульманского» проекта после начала войны в Афганистане посвящена новая работа итальянского историка Рикардо Марио Куччолы (Riccardo Mario Cucciolla) Sharaf Rashidov and the international dimensions of Soviet Uzbekistan, опубликованная в научном журнале Central Asian Survey.

Советская власть, как известно, пыталась вести многовекторную и сложную внешнюю политику. Окончание Второй мировой, холодная война с Западом, деколонизация и появление на глобальной арене новых мощных и независимых от старых центров силы игроков (Индия, Китай, страны третьего мира) – все это заставило СССР развивать «парадипломатию» силами лидеров союзных республик (и их министров иностранных дел!), женских, молодежных и даже религиозных организаций, партийных работников и общественников (не говоря уж о спортсменах и космонавтах). Важную роль в этой структуре играл и Ташкент – столица советского Востока, витрина советской модели развития. Деколонизация, интернационализм, социалистический прогресс, дружба народов – этими лозунгами Хрущев отбивал критику со стороны стран Азии и Африки, обвинения в том, что СССР представляет собой еще одну империалистическую державу белых людей.

В повороте к Востоку и третьему миру активно поучаствовал первый секретарь Компартии Узбекистана Нуритдин Мухитдинов, организовавший встречу в Ташкенте с Джавахарлалом Неру в 1955 году, а затем много лет служивший послом в Дамаске, укрепляя связи между СССР и режимом Асада-старшего. Историк пишет, что он сыграл свою роль и в выдвижении Шарафа Рашидова (писателя и журналиста) на руководящие должности.

Шараф Рашидов и Хо Ши Мин. Фото с сайта Sharafrashidov.org

Звезда Рашидова взлетела в 1957 году, когда он сопровождал Клима Ворошилова в вояже по Индонезии, Бирме, Китаю и Вьетнаму, – его имя поставили наверху списка, и Рашидова показывали как заместителя руководителя советского государства. На встрече с Хо Ши Мином тот выделил Рашидова и выразил восторг, что с ним встречается руководитель многонациональной республики. Рашидов, как нерусский, вызывал особую симпатию борцов с колониализмом в Бирме, Китае, Вьетнаме. Москва оценила этот успех и отправила Рашидова в качестве руководителя советской делегации на конференцию солидарности народов Азии и Африки в Каире (1957 год). Там узбекский лидер клеймил западный империализм, обвинял США в грабеже Востока под предлогом помощи – тогда как СССР якобы бескорыстно помогает развивать промышленность и вообще экономику, не вмешиваясь во внутренние дела. Агенты ЦРУ встревоженно сообщали: Рашидов воинственен, он уверен, что доктрина мирного сосуществования СССР и НАТО не касается третьего мира, где идет борьба за свободу (которую нельзя не поддержать).

Тогда же Рашидову были даны особые инструкции провести переговоры с египетским руководством: Ворошилов лично попросил его позвать Насера в гости в Узбекистан. Хлопок, орошение пустынных земель, промышленность – эти особенности УзССР не могли не заинтересовать египетского лидера. Разыграл СССР и мусульманскую карту: в состав делегации включили председателя Духовного управления Средней Азии и Казахстана Бабаханова, который посетил ректора университета Аль-Азхар и предложил укреплять связи между духовенством Египта и СССР. «Узбекская» дипломатия принесла свои плоды – в следующем году Насер действительно посетил Узбекистан.

Рашидов на холодной войне

Со временем первому секретарю узбекского ЦК начали поручать еще более ответственные миссии. В мае 1962 года он возглавил советскую делегацию в Гавану, официальной целью которой было сотрудничество в области сельского хозяйства и ирригации – кому, как не руководителю хлопковой республики, ее возглавить? Но на деле это было прикрытием вояжа маршала Ракетных войск Бирюзова и генерал-лейтенанта ВВС Ушакова, уговаривавших Кастро разместить на Кубе баллистические ракеты и стратегические бомбардировщики. Впрочем, своей выгоды Рашидов тут не упустил: он подружился с кубинским лидером и принял его у себя на родине в 1963 году. Кастро побывал в Самарканде, водил трактор в колхозах Голодной степи…

Шараф Рашидов и Фидель Кастро. Фото с сайта Sharafrashidov.org

Свержение Хрущева не задело Рашидова – наоборот, он стал одним из верных союзников Брежнева. Внешнеполитические вояжи продолжались: в 1965 году он призывал к антиимпериалистической солидарности в Джакарте (за несколько месяцев до массовых расстрелов коммунистов режимом Сухарто). Четыре раза он посетил Алжир (борьбу этой страны за независимость от Франции СССР активно поддержал). Рашидов приезжал не с пустыми руками – СССР предложил партнеру кредиты на 90 и 115 миллионов рублей, помощь в строительстве металлургического комбината и развитии хлопководства (впрочем, алжирская хлопковая программа не взлетела). В 1972 и 1981 годах на фоне ухудшающихся отношений СССР и Египта Алжиру пытались уделять особое внимание. Много раз Рашидов вел дипломатическую работу уже по партийной линии – в 1971 году он представлял КПСС на конгрессе Чилийской социалистической партии, потом принимал в Ташкенте американскую коммунистку Анжелу Дэвис.

К концу десятилетия он больше решал внутренние проблемы республики, но уже в начале восьмидесятых вернулся на международную арену, на этот раз – в Африку. В 1980 году лидер Узбекистана прилетел в Зимбабве, чтобы заручиться поддержкой только что установленного после победы над родезийским режимом правительства черного большинства во главе с Робертом Мугабе. Рашидова Мугабе встретил в аэропорту, но официальные переговоры оттягивал, чем вызвал недовольство СССР. В те же годы Рашидов установил личный контакт с революционерами Мозамбика (ФРЕЛИМО) и Анголы (МПЛА). Последней зарубежной целью узбекского лидера стала Эфиопия – в 1983 году он во главе делегации КПСС открыл в Аддис-Абебе первый в Африке памятник Ленину (простоял монумент до 1991 года).

Ташкентское примирение всех со всеми

Сама «столица» Рашидова Ташкент в Советском Союзе выполняла важную функцию витрины достижений социалистического Востока, доказательства благотворности советского подхода к традиционным исламским обществам – и перестройка города после землетрясения 1966 года тоже на это работала. Бывшие туземцы, как бы говорили гостям театры, научные институты, спорткомплексы и широкие проспекты Ташкента, вполне способны строить современное развитое общество – конечно, под руководством Коммунистической партии. Дипломатия тоже подключилась. Именно в Ташкенте лидеры Индии и Пакистана подписали мирную декларацию 1966 года (им это не помешало начать новую войну в 1971-м, зато Рашидов смог считать себя миротворцем).

Ташкент развивали в качестве космополитического центра культуры. На фестивали туда приезжали тысячи писателей, поэтов, журналистов, кинематографистов и спортсменов из Азии, Африки и Латинской Америки. Так, с 1968 по 1988 год в Ташкенте провели десять кинофестивалей.

Шараф Рашидов в составе советской делегации в Индии. Фото с сайта Sharafrashidov.org

Помимо витрины социализма, Ташкент должен был показывать всему миру, что в СССР терпимо относятся к религии и советский строй прекрасно совместим с исламом. Рашидов активно призывал по максимуму использовать мечети, медресе и мазары на территории республики – не только реставрировать и показывать туристам, но и давать верующим ими пользоваться по назначению. Руководство страны вняло этим призывам, пытаясь противодействовать западной пропаганде, возмущенной преследованием религии в СССР. В Ташкенте возродили богословское образование, открыли исламский институт имени имама Бухари и стали вкладывать сотни тысяч рублей в реставрацию памятников и изучение древних культур Узбекистана. В 1970 году впервые в истории СССР в Ташкенте прошла международная исламская конференция. Все мероприятия, конечно, проходили под контролем партии и КГБ, и обязательным элементом дискуссий была пропаганда советского образа жизни и обличение империализма.

Афганский капкан

Совсем скоро Рашидову и его республике представилась возможность продемонстрировать ближайшему мусульманскому соседу все обаяние «исламско-социалистического» проекта.

Шараф Рашидов. Фото с сайта Sharafrashidov.org

После апрельской революции 1978 года и советского вторжения именно Узбекистан стал основным плацдармом, центром коммуникаций и военного управления (Ташкент был центром Туркестанского военного округа). Кроме того, КП УзССР и лично Рашидов, по словам историка, оказались активными сторонниками Саурской революции и ключевыми посредниками в переговорах с НДПА – распространяя «узбекскую модель» к югу от Амударьи. Ташкент был активно задействован в советизации Афганистана: там открылось консульство, в столицу Узбекистана в 1982 году послали учиться 5000 афганских студентов, там печатали афганские газеты и другие пропагандистские материалы.

Но война в Афганистане в итоге обрушила весь образ УзССР как республики, где гармонично соединяются ислам и социализм. Ташкентской конференции 1980 года по случаю 1500 лет хиджры в мире объявили бойкот – приехало только 76 из 500 приглашенных мусульманских деятелей. Советское исламское духовенство испортило себе репутацию за рубежом (что не спасло его от массовых увольнений в те же восьмидесятые).

А потом уже и перестройка, и кризисные явления в советском обществе сделали эту яркую и звездную сторону имиджа Рашидова – «посол» СССР в третьем мире и на мусульманском Востоке – вообще неактуальной. И московские элиты, и прессу, и население куда больше интересовало «хлопковое дело», перенаселенность, проблемы Арала и другие внутренние беды Средней Азии. Наследие Рашидова стало проявляться уже в независимом Узбекистане и не всегда явно – в городском ландшафте Ташкента, в помпезных международных форумах, наконец, в идее государственного, идеологически верного и выдержанного ислама.