На исходе

Некогда многотысячная еврейская община Таджикистана сегодня едва насчитывает 50 человек. В Душанбе действует единственная в республике синагога, куда иногда по субботам приходят пожилые иудеи, для того чтобы совершить богослужение и просто пообщаться. Как сегодня живут евреи в Таджикистане, узнал корреспондент «Ферганы».

Без раввина

Еще десять лет назад душанбинская синагога располагалась в самом центре столицы. Она была снесена в июне 2008 года в рамках генерального плана развития города. На несколько месяцев еврейская община осталась без помещения для богослужений. В начале 2009 года председатель правления «Ориёнбанка» Хасан Асадуллозода подарил диаспоре новый просторный дом в элитном районе около педагогического университета. Здание может вместить много людей, но приходят в него единицы. Даже в шаббат (длится с вечера пятницы до вечера субботы) здесь на молитву еле набирается 10 человек (обязательное количество молящихся для общественного богослужения или религиозных обрядов в иудаизме, миньян. — Прим. «Ферганы»).

Согласно данным переписи населения 1989 года, в Таджикистане в то время проживали около 15 тысяч евреев. К 2000 году осталось менее 200 человек, а к 2010-му — всего 36. В общине сейчас говорят о 50 прихожанах.

Яков Уриевич Матаев. Фото Тилава Расул-заде

— Миграция евреев на историческую родину — в Израиль, а также в США, Канаду и Европу началась еще в 1970-е годы, но в начале 1990-х годов этот процесс ускорился, — рассказывает председатель еврейской общины Таджикистана Яков Уриевич Матаев. – Остались в основном пожилые люди, им было не до проблем консолидации. Самым молодым в нашей диаспоре оказался я. Когда мне четыре года назад предложили возглавить общину, я согласился — кто-то же должен взять на себя ответственность...

Якову Уриевичу 50 лет, родом из Самарканда, родители переселились в Душанбе, когда он был еще ребенком. Окончив школу, выбрал профессию портного. Сейчас все свое время отдает сохранению общины и поддержке ее членов.

— Когда меня выбрали руководителем общины, я постарался оживить ее работу. Оставшиеся здесь старики не могут часто приходить в синагогу. Но приходят по возможности, ведь синагога — не только место для богослужения, здесь прихожане общаются, обсуждают свои личные и общинные проблемы. В былые времена община собиралась в синагоге, чтобы отметить праздники — Песах, Хануку, Пурим, но теперь в праздничные дни сюда приходят единицы — пожилым людям сложно добираться из разных концов города. Ежемесячно мы выдаем им небольшую материальную помощь в размере 10 долларов. Есть женщина, благотворительница, которая каждый месяц приносит пожилым людям продукты: сахар, масло, муку, — говорит Матаев.

Портреты раввинов. Фото Тилава Расул-заде

В душанбинской синагоге можно увидеть фотографии всех раввинов, которые вели в ней богослужения с момента постройки здания. Но уже несколько лет раввина здесь нет, поэтому регулярные субботние богослужения не проводятся. Это случается, когда в общину приезжают гости из Израиля, Германии, США, — они, как правило, привозят с собой раввина.

— Тогда я собираю своих душанбинских евреев на молитву. Вместе мы читаем Тору — основную священную книгу иудеев. Она хранится в синагоге в специальном месте. Тексты Торы написаны на иврите. К сожалению, местные евреи недостаточно хорошо знают язык, чтобы самостоятельно читать эту книгу, — поясняет Матаев.

Последний еврей Худжанда

До 2015 года в Худжанде находилась еще одна синагога. Правда, она не функционировала уже более 20 лет, так как прихожан в городе практически не осталось, но принадлежала общине, поэтому ее никто не трогал, хотя двери ее были постоянно закрыты. Четыре года назад муниципальные власти все же снесли здание синагоги и построили на его месте торговый комплекс.

Джура Абаев. Фото Тилава Расул-заде

Сегодня в этом городе остался единственный еврей в северном Таджикистане— Джура Абаев. Ему 82 года, последние два он прикован к постели. Более 10 лет назад он приютил в своем доме оказавшуюся без крова после развода с мужем женщину-таджичку с пятью детьми. Они стали ему приемной семьей и теперь ухаживают за ним.

У самого Джуры Абаева пять дочерей, две из них живут в Израиле. Когда-то, много лет назад, он решил переехать к ним. Все вроде складывалось хорошо — и комнату ему выделили, и пенсию назначили неплохую. Однако ему, пенсионеру, стало одиноко.

— В Израиле я не нашел близких людей, с которыми можно было пообщаться хотя бы в выходные дни. Там я был никто, а здесь, в Худжанде, — уважаемый человек. Каждый день ходил на рынок, в чайхане сидел с друзьями, разговаривали за пиалой чая. Здесь у меня много друзей и дом свой. Через полгода решил вернуться в Таджикистан. Правда, сейчас из-за болезни мало с кем общаюсь. Дочки почти не звонят, звоню им сам иногда. Пенсия у меня 200 сомони ($20). Других доходов не имею, — делится Абаев.

Ворота снесенной синагоги в Худжанде, 2010 год . Фото Тилава Расул-заде

Он очень сожалеет, что снесли синагогу в Худжанде, в жизни которой он принимал активное участие с 1967 года.

— Там в начале 1990-х мы организовали курсы по изучению Торы и иврита. Тогда бухарских евреев тут было много. Но вскоре все уехали, и синагога опустела. Какое-то время я еще присматривал за ней, а потом стал уже не в состоянии это делать. Теперь, когда евреи приезжают, могут только сходить на единственное еврейское кладбище, которое находится на окраине города. Здесь захоронено более тысячи человек. Сам я уже три года там не был. Раньше, когда был здоровым, находил время ухаживать за могилами, теперь не могу, — сетует Джура Абаев.

Вспоминают с ностальгией

В Душанбе находятся два еврейских кладбища, на которых более трех тысяч захоронений. Несмотря на то что евреев в Таджикистане почти не осталось, оба они ухожены и благоустроены. Там есть сторожа, садовники, уборщицы. Всемирный конгресс бухарских евреев, штаб-квартира которого находится в Нью-Йорке, ежегодно выделяет средства для наведения порядка и благоустройства еврейских захоронений в Душанбе и Худжанде. И, конечно, если в республику приезжают родственники погребенных здесь людей, они в первую очередь навещают могилы своих близких.

— Потомки бухарских евреев, проживающие в Израиле и других странах, нередко приезжают в Таджикистан, чтобы навестить могилы своих отцов и дедов и увидеть перемены, которые произошли в стране после их отъезда. Все они с ностальгией вспоминают годы, которые здесь прожили. Таджики и евреи всегда жили дружно, конфликтов между ними никогда не было. У нас с мусульманами очень много общего. Как в исламе, в иудаизме запрещается есть мясо свинины, принцип забоя скота одинаковый, только у мусульман это называется «халал», а у иудеев — «кошер». У мусульман усопших хоронят в белом кафане, то есть саване, у евреев так же. У нас принято совершать обрезание мальчика на восьмой день его жизни. Мужчины и женщины в синагоге молятся отдельно, как и в мечети.

Яков Матаев демонстрирует одежду для богослужения. Фото Тилава Расул-заде

То есть евреям в Таджикистане всегда жилось комфортно, и уезжать они стали не потому, что их тут притесняли, а потому, что появилась возможность вернуться на историческую родину. К тому же в Таджикистане наступили неспокойные времена — началась война. Между прочим, даже потомки бухарских евреев, рожденные уже в других странах, говорят на таджикском языке. Когда я приехал в Тель-Авив, попал как будто снова в Душанбе. Бухарские евреи везде между собой говорят по-таджикски. У них там есть свои рестораны, свадебные салоны, театры, и везде можно услышать таджикскую речь, — поясняет глава еврейской общины Таджикистана Яков Матаев.

Бухарские евреи начали переселяться на территорию современного Таджикистана в конце XVII — начале XVIII веков. Живя бок о бок с местными народами, в частности таджиками и узбеками, они переняли местную культуру, многие традиции и обычаи. Часть из них была обращена в ислам — в основном насильно, но были и добровольцы. В Средней Азии принявших ислам иудеев называли «чала» (неполноценный, ни то ни се), и такие евреи старались скрыть свое происхождение.

— Первые еврейские переселенцы появились в Худжанде. Они прибыли сюда из Бухары, Самарканда, Шахрисабза, Ташкента, Коканда и в основном занимались торговлей и ремесленничеством, — рассказывает историк и журналист Кодир Мурувват. В центральной части страны, в том числе на территории нынешнего города Душанбе, они начали появляться во второй половине XIX века. Во время Второй мировой войны и позже численность еврейской общины резко возросла за счет беженцев. Среди них было много ученых, которые внесли большой вклад в развитие национальной науки.

Здание синагоги в Душанбе. Фото Тилава Расул-заде

Имена ученых и деятелей культуры — литературоведа Иосифа Брагинского, языковеда Владимира Лившица, хирурга Юно Датхаева, кинорежиссера Бориса Кимягарова, певца Рафаэля Толмасова, дойриста Ало Алоева, народных певиц Шоисты Муллоджановой и Барно Исхаковой, актера и музыканта Бориса Наматиева, танцовщицы Малики Калантаровой и десятков других — известны многим в Таджикистане, они внесли бесценный вклад в развитие национальной науки и искусства. И теперь многие эмигрировавшие бухарские евреи несут таджикскую культуру в Израиль и страны Запада. Они создали свои ансамбли традиционной классической музыки «Шашмаком», танцевальные студии, в которых преподают таджикские танцы, открывают рестораны, где готовят национальные таджикские блюда, издают газеты на таджикском языке. Это говорит о том, что, хотя они находятся за пределами Таджикистана, но в сердцах несут любовь и уважение к нашему народу, — заключает Мурувват.

Что же будет лет через десять с еврейской общиной и синагогой в Таджикистане, спрашиваю Якова Уриевича Матаева.

— Ничего не могу сказать. Надеюсь, синагога пустой не останется…