Пустые колхозы, золотые будды и вечное кимчи

В Узбекистане живут представители самых разных народов, в их числе белуджи, алтайцы, сирийцы и даже якуты. Некоторых, например японцев, можно по пальцам сосчитать, численность других, скажем, таджиков, переваливает за миллион.

В 2002 году в Ташкенте вышел «Этнический атлас Узбекистана», в котором содержатся академические сведения о представителях всех народов, проживающих на территории республики. На сегодня это последний по времени серьезный анализ этнического разнообразия страны.

«Фергана» решила внести свою лепту в исследование этнических групп, населяющих Узбекистан. Мы начинаем цикл статей, в которых наши корреспонденты будут рассказывать о национальных меньшинствах, живущих в Узбекистане. И первый наш рассказ – о жизни узбекских корейцев, которую осенью 2018 года не только увидела собственными глазами, но и сняла на камеру фотограф из Санкт-Петербурга Алина Тарабаринова.

Алина Тарабаринова. Фото из личного архива

Всякий чужой город – Нью-Йорк, Петербург или Ташкент – со всеми своими обитателями издали кажется просто выдумкой.

Некоторые, собираясь в путешествие, читают о нужных им местах толстые книги. Я же предпочитаю ничего не знать заранее ни о людях, ни об обычаях, ни о ландшафтах. Просто беру рюкзачок, в котором лежат камера, катушки пленок, блокноты, карандаши, – и ступаю на новую землю как первооткрыватель.

Привет, Ташкент.

Кого нет в «Политотделе»?

В первые дни в Ташкенте я сильно сомневалась, что найду хоть одного корейца. И основания для этого были. Как, скажите, вычленить из толпы именно корейца? Узбекистан богат на лица, тут не сразу определишь, кто перед тобой, – узбек, казах, бухарский еврей, татарин или тот же самый кореец.

Впрочем, опасения, что я не встречу корейцев, исчезли, как только я добралась до базара. Но хотелось не просто запечатлеть корейцев Узбекистана, хотелось проникнуться их самобытным миром, культурой, духом, традициями нации, увидеть что-то особенное, дошедшее до нас через века.

И я направилась в один из знаменитых корейских колхозов – «Политотдел». Он был создан еще в 1925 году, а в 1937-м сюда массово переселили корейцев с Дальнего Востока. После 1991 года здесь располагается ширкатное (фермерское) хозяйство «Дустлик».

Добиралась я до «Политотдела» на маршрутке. На вопрос, много ли корейцев в колхозе, мои попутчики лишь таинственно улыбались. Поля, поля, на которых уже убран хлопок, на горизонте заснеженные горы и мои ожидания.

Приехала я в пустоту. Бродя по безлюдным, прямым улицам «Политотдела», я не встретила ни одного корейца. Зато из каждого двора меня приветствовал лай собаки. Былой роскоши уже нет. Газ, проведенный по воздуху, серость домов, закрытость дворов и казахские детишки, перебегающие с одной улицы на другую. (Согласно дореволюционным еще газетам, задолго до корейцев «в Ташкентском уезде поселились степные киргизы (казакъ) разных родов». – прим. «Ферганы»).

Теперь наконец я поняла, почему пассажиры маршрутки так таинственно улыбались в ответ на мои расспросы о корейцах.

Не острые – только десерты

В самом начале своего путешествия я остановилась в корейской семье, которая жила в Ташкенте. Мне очень понравился прекрасный, гостеприимный дом Марины Тен и Стаса Пяка. Вот тут я и буду снимать старый корейский быт, решила я поначалу. И хотя встретили меня узбекской самсой, но до национальной корейской кухни я тоже добралась – хотя и чуть позже. Общаясь с корейцами, я поняла, какие это добрые и в то же время энергичные и деловитые люди. Было сразу видно, что корейцы самоотверженны и трудолюбивы, образованны, но просты в общении.

Так или иначе, именно Марина и Стас стали моими проводниками в мире узбекских корейцев. Благодаря им я оказалась на дне рождения у Тани Лим. Стол ломился от разной еды: сотни каких-то невероятных салатиков, закусочек, пельменей – всего не перечислишь. Тосты за столом шли один за другим, все освещалось улыбками и праздничным настроением. Закуски сменялись горячим, а ему на смену приходили бесчисленные десерты. Честно говоря, мне показалось, что из всех блюд не острыми были только десерты.

Корейская кухня совершенно особенная, можно сказать, что она является символом корейской нации в Узбекистане. В любом большом узбекском городе вы обнаружите множество корейских ресторанов, которые пользуются тут большой популярностью.

Русский язык корейцев

На фестиваль кимчи я опоздала всего минут на пятнадцать, но, как выяснилось, пришла к шапочному разбору. На мои удивленные вопросы «а где все?» – организаторы отвечали здоровым смехом. В Узбекистане, объяснили мне, нет культуры фестивалей: люди пришли с пакетами, загрузили всю еду и убежали домой. Так что я застала только разбор столов.

Особенность корейской кухни в том, что от нее сложно поправиться, потому что она по-настоящему острая. Но все-таки после поглощения огромного количества блюд неплохо бы и разгрузиться. Можно купить абонемент в фитнес-центр, а можно сделать спортзал своими руками. Так и поступили корейские ребята: в полуразрушенном здании они сами обустроили современный зал с различными тренажерами.

Позже Марина отвезла меня в колхоз имени Свердлова, в корейский пансионат «Ариран». Корейский Международный фонд здравоохранения совместно с Министерством здравоохранения Республики Корея построил этот пансионат для пожилых нуждающихся корейцев – и, кроме того, выделяет деньги на его содержание. Здесь сейчас проживают 46 стариков из разных регионов Узбекистана. Обстановка тут теплая, домашняя, по-настоящему семейная. В день, когда мы приехали, все жители пансионата готовили кимчи. И мы, конечно, не могли не попробовать кимчи, сделанное руками здешних постояльцев. Вдобавок ко всему удалось полюбоваться обитателями пансионата, наряженными в традиционные корейские костюмы.

Если спросить, какой транспорт нравится россиянам, ответы будут, скорее всего, разными. Одни любят передвигаться на машинах, другие – на поездах, третьи – на собственных самолетах и яхтах. А у корейцев любимый транспорт – велосипед. На велосипедах лихо разъезжают даже 85-летние бабули.

Нагруженная мешками с едой, которой меня снабдили в пансионате, я отправилась гулять по колхозу имени Свердлова. Впрочем, корейцев я не встретила и тут. Наверное, все уехали на заработки в матушку-Корею. Хотя, вообще-то, Южная Корея для них чужая страна, ведь советские корейцы – выходцы с территории современной Северной Кореи и из Китая.

Говорят они на северо-восточном (хамгёнском) диалекте, отличном от диалекта Южной Кореи. К тому же практически все местные корейцы уже обрусели. Свой родной язык многие уже не знают, общаться предпочитают по-русски, поскольку учились в русских школах и институтах. Тем не менее говорят, что работа для них в Корее есть, и деньги она приносит хорошие.

Владимир Ильич по-корейски

В буддийском храме я оказалась случайно. Его окружал невысокий забор, на дверях красовалась лаконичная надпись «Буддийский храм». Зайдя, я увидела, как прихожане в окружении будд, бодхисаттв и архатов старательно нарезают капусту и морковку для кимчи. Видно, без этого острого блюда корейцы не могут обойтись буквально нигде.

Позже я приехала в этот храм еще раз – и попала на медитацию. Было странно сознавать, что я медитирую вместе с корейцами в буддийском храме в Ташкенте.

Когда я оказалась в поселке Йик-ота, выяснилось, что это бывший корейский колхоз «Ленинский путь». Не знаю, насколько в колхозе чтут учение Владимира Ильича Ленина, но объединенный районный хор под руководством Владимира Ильича Дё там есть. И, кстати сказать, корейский Владимир Ильич по своим организационным талантам не уступает русскому: он настоящий генератор местной корейской жизни. А какие замечательные кореянки поют в его хоре!

Мужчины тоже не тратят времени зря: режутся в карты. В основном, конечно, корейцы, но есть и узбеки, и казахи. Поначалу их мой приход насторожил, но потом они даже пожалели, что я умею играть только в дурака.

Благодаря хору я познакомилась с Татьяной Андреевной Ким, которая любезно отвезла меня к своим родственникам в колхоз «Правда». Наконец-то я побывала внутри дворов и домов коренных корейцев!

Быт тут не сильно отличается от нашего русско-деревенского. Правда, кое-где в домах сохранился пол с традиционной системой подогрева ондоль. Комнаты здесь просторные, с минимумом мебели, все очень чисто. Во дворах растет хурма и виноград, а еще всюду носятся непременные собаки.

Наши корейцы пляшут, не наши – плачут

В Сергели я поехала с одной из участниц корейского ансамбля «Ся-наль» Эллой Леонтьевной Огай. Почти все женщины в ансамбле уже на пенсии, так что у них есть свободное время для активного творчества. Они сами шьют себе костюмы, придумывают номера. Их приглашают на выступления по всему Ташкенту. Тут я узнала, что, собираясь на торжествах, танцуют только русскоязычные корейцы. Остальные же корейцы, разбросанные по миру, ведут себя как-то иначе. Например, японские корейцы, когда собираются вместе, берутся за руки и плачут. Видимо, в Японии жить корейцам очень нелегко – не то что в Узбекистане или России.

Особенно меня порадовала долгожданная встреча с Виктором Аном, известным корейским фотографом из Узбекистана. Я пришла к нему, когда на дворе была осень, а вышла в глубокую зиму – таков Ташкент. Мы провели бесчисленные часы за разговорами об искусстве фотографии. Виктор Иванович уже много лет снимает корейцев, и, конечно, мне все это было бесконечно интересно. Потом мы еще не раз встречались, ездили на разные корейские мероприятия, и всегда наши встречи были теплыми и очень содержательными.

Наверное, когда ты так сильно окунаешься в корейскую жизнь, в конце концов сталкиваешься с разными ее сторонами.

Вот так я оказалась на корейских поминках. Корейцы придают поминальному ритуалу особое значение, поскольку он связан с культом предков – основой основ конфуцианской этики. Деса – это выражение почтения и любви к усопшему предку. И любовь эта должна длиться до тех пор, пока ты жив. Испокон веков корейцы верили, что душа покойного остается в доме с семьей.

Здесь, на поминках, я познакомилась с Валерием Сергеевичем Ханом, кандидатом философских наук, и Анатолием Инсебовичем Ли – летчиком, героем Афганистана, награжденным орденом Красной Звезды.

Восемь штук одних орденов

Колхоз «Полярная звезда» был создан корейскими переселенцами в пойме реки Чирчик. В 1940 году его председателем был избран старший лейтенант запаса Ким Пен Хва. Здесь выращивали рис и хлопчатник; урожайность хлопка в 1940 году составила 16,4 центнера с гектара. Ким Пен Хва оказался необыкновенно талантливым руководителем – советская власть наградила его четырьмя (!) орденами Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Октябрьской Революции, орденом «Знак Почета». Кроме того, он стал дважды Героем Социалистического Труда. После смерти Ким Пен Хва колхоз переименовали в его честь.

Сейчас здесь работает музей Ким Пен Хва: его до сих пор высоко чтят корейцы Узбекистана – и не только они. Он был как талантливым организатором, так и прекрасным человеком. О его кристальной честности, скромности, чуткости к нуждам людей до сих пор ходят легенды.

Здесь же я встретила замечательную корейскую семью Флоры Александровны Цой. Всю жизнь она прожила в этом колхозе и недавно похоронила здесь своего мужа. Ее сын Сергей Цой устроил мне длительную экскурсию по здешним местам. Поля и дома занесло снегом, на улицах было тихо и уютно, мы бродили до сумерек. Сергей обстоятельно рассказывал мне, как в детстве он бегал по этим тропам, а вот здесь ходил в детский сад и потом в школу, как все изменилось с тех пор и стало никому не нужным. Почти все его друзья теперь уехали работать в Корею. Он и сам только недавно оттуда вернулся и собирается поехать еще.

Спать нужно стоя

В поселок «Солдатское» мы отправились с Виктором Аном: решили навестить тетю Шуру.

Тетя Шура – уникальный человек. Ей уже почти девяносто, а она до сих пор своими руками готовит на продажу соевый соус прямо в собственном большом доме. Мы долго стучались в калитку, потом поняли, что она открыта, и вошли в дом.

– Тетя Шура, тетя Шура! – кричал Виктор, но никто не отзывался.

Войдя в комнату, мы обнаружили тетю Шуру, увлеченно читающую новости в айпаде. При нашем появлении на столе как по волшебству оказались неизменные кимчи и рис. При этом дом тети Шуры сильно напоминал мне о русской глубинке.

Вскоре Виктор Иванович нас покинул, а я решила прогуляться по поселку, видимо, чтобы понять, что кроме тети Шуры из корейцев тут никого нет, и вернуться обратно в дом, чтобы попроситься к ней на ночлег. Почему на ночлег? А просто у меня возникла маниакальная идея снять, как тетя Шура кормит с утра свою собаку.

Ночь у тети Шуры оказалась не из легких. В доме было очень холодно, не спасали даже три пуховых одеяла. Были и другие проблемы, так что спала я почти стоя. Но картинку утром все-таки сняла.

Наконец мой визит в «узбекскую Корею» подошел к концу.

Я обзавелась тут удивительными знакомствами, подружилась с замечательными, добрыми люди, оказалась в новых, необычных для себя ситуациях, объелась корейской еды. И хоть в поездке случалось всякое – портились камеры, кусались клещи, терялся голос, – от этого путешествия у меня осталось ощущение настоящей радости.

Фото и видео автора. Ташкент, 2018 г.