Уходящее стало ушедшим

Фото Умиды Абдуразаковой из проекта «Пуповина Ташкента»

В Ташкентском Доме фотографии с 21 по 28 июня проходит персональная выставка фотохудожника Умиды Абдуразаковой «Пуповина Ташкента», посвященная старым улицам и районам города, традиционный облик, экзотическое очарование и архаичный быт которых уже безвозвратно ушли в историю.

Умида Абдуразакова родилась в 1957 году. По образованию — физик. Фотографией увлеклась в зрелом возрасте. Окончила российскую фотошколу «ДОКДОКДОК», и с 2009 года стала постоянным участником фотовыставок и Ташкентских биеннале. В 2016 году организовала программную выставку молодых стрит-фотографов «Выйти из тени». С тех пор является одним из модераторов популярного в регионе интернет-сообщества «Молодая фотография Узбекистана», включающего уже более 9 тысяч участников. В отличие от своих подопечных, бесшабашно снимающих в самых разных жанрах и стилистических направлениях, сама остается привержена кропотливым документальным исследованиям окружающей жизни, на которые тратит годы. Фотовыставка «Пуповина Ташкента» — результат одного из таких проектов.

«Сама я никогда не жила в традиционном узбекском доме, на земле, — рассказала Умида Абдуразакова корреспондентам «Ферганы». — Я типичный житель спальных районов Ташкента. Но так сложилась судьба, что мои родители и многие родственники похоронены на Чагатайском кладбище в Старом Городе. Год за годом, посещая могилы близких, я не могла не обратить внимания на особенное очарование окрестных улиц. Все ташкентские фотографы очень любят их атмосферу, так называемую “уходящую натуру”.

Но вдруг Старый город стал очень быстро преображаться прямо на наших глазах. Новые многоэтажные районы начали стремительно наступать на маленькие кривые улочки, где в тенистых дворах спеет урюк и поют перепелки. Однажды я поняла, что еще чуть-чуть, и все это навсегда исчезнет, станет недоступным для наблюдения, “уходящая натура” сделается ушедшей. Мне захотелось удержать все, возможно, сначала просто для себя самой. Для воспоминаний.

Начиная с 2015 года я стала специально разыскивать старые дома, построенные 80-100 лет назад. Старалась достоверно запечатлеть внутреннее обустройство типичной частной застройки, ее декора и бытовых подробностей».

Многие стрит-фотографы, действующие в жесткой урбанистической среде — жесткой и не всегда дружелюбной к внешнему наблюдателю, — выработали индивидуальные приемы мгновенного схватывания сюжета, скольжения по реальности, гордятся умением быть «невидимыми» для окружающих. Особенности творческого метода Умиды Абдуразаковой в том, что она сознательно шла на близкие контакты со своими героями. Подходила и знакомилась с каждым, вступала в беседы, заводила дружеские отношения. В архаичном районе азиатского города женщине с фотоаппаратом действовать по-другому практически очень сложно. С другой стороны, визуальный ряд ее проекта дополнился их жизненными историями, ее личными наблюдениями и выводами, выходящими за рамки чисто изобразительных жанров.

«Пока я делала съемки, узнавала для себя много нового. Оказывается, еще сто лет назад зажиточные узбекские семьи нередко имели двухэтажные дома. На верхнем этаже чаще всего проживали многочисленные домочадцы. Сейчас они в большинстве случаев заброшены или используются как кладовки для старых вещей, сушки лука и так далее. Но один дом меня удивил — хозяин разводил там бойцовых петухов...

Фотографировала в зоне сноса. У людей была очень разная реакция на расселение. Молодые семьи обычно были довольны, что заживут самостоятельно. Пожилые очень переживали, что ослабеют семейные связи и что они отрываются от земли. По-настоящему огорчались те, у кого под снос попадал крепкий добротный дом, иногда после ремонта.

Умида Абдуразакова на фотовыставке «Пуповина Ташкента». Фото Наталии Чуниной

Один мой знакомый хотел обратиться в государственные инстанции по сохранению культурного наследия и для наглядности изготовил макет постройки. Не могу сказать, что его дом представлял собой нечто особенное. Хотя внутри был традиционный декор. Но им двигала любовь к своему родному жилью, где он провел жизнь, растил детей и это было очень трогательно. Хозяин, к сожалению, уже в ином мире. Но домик стоит, и там продолжают жить уже его внуки.

Перед тем как переехать в квартиру “с участка”, как у нас говорят, люди избавлялись от крупных предметов. Это могли быть хумы — огромные глиняные кувшины, старые самовары на углях, огромные чугунные котлы или громоздкая мебель. Однажды мне встретился немецкий платяной шкаф, собранный без единого гвоздя по принципу паззла.

Что-то им удавалось продать. Чаще всего покупателями были местные цыгане-люли. Но некоторые предметы оставались брошенными. Больше всего на развалинах старых домов встречались бешики — традиционные деревянные детские люльки, — и старые сундуки. Был один умелец, который подбирал их и превращал в домики для голубей. Я приобрела несколько красивых старых сундуков у хозяев. Днища выстланы старыми пожелтевшими газетами. Одна из них – “Правда” за 6 марта 1943 года».

Эти сундуки Умида Абдуразакова привезла на фотовыставку в качестве дополнительных экспонатов. На открытие выставки пришли многие из героев ее проекта. Со смешанными чувствами они смотрели на изображения своих жилищ, уже безвозвратно канувших в прошлое.