«Комната у меня была – 45 шагов по кругу»

Валентина Чупик. Фото из Twitter @kloopnews

Валентина Чупик, много лет защищающая права мигрантов, была задержана в аэропорту Шереметьево в конце сентября, когда вернулась в Москву из Армении. После восьми суток в спецприемнике её депортировали обратно в Ереван, лишив статуса беженца и запретив въезд в Россию до 2051 года. «Фергана» поговорила с Валентиной Валентиновной о том, что случилось, в каких условиях он содержалась и что намерена делать в ближайшее время.

— Меня задержали поздно вечером 24 сентября, когда я пыталась перейти границу. 25-го составили протокол об изъятии у меня документов, хотя их фактически изъяли прямо на контрольно-пропускном пункте. Вручили уведомления о лишении меня статуса беженца и о неразрешении въезда на 30 лет, как «угрозе национальной безопасности».

После этого меня несколько километров вели до пустующего терминала «F» аэропорта Шереметьево, где идет реконструкция. Там четыре комнатки, в которых держат депортируемых мигрантов. Как я понимаю, одна комнатка женская, в которую меня поместили, и три – мужских. Комната в широкой части 2,5 метра, в узкой, наверно, полтора. В длину примерно 8 метров. Там стоят три железных кровати с довольно толстыми пружинными матрацами. Для тюрьмы они прямо замечательные, но, естественно, это абсолютно не гостиничный номер.

В комнатах холодно, градусов, наверно, 16-17. Вместо одеяла очень тонкие пледы и очень дешевое синтетическое постельное белье. Полотенца нет, мыла нет, зубной пасты тоже.

— А ваши личные вещи?

— [При задержании] я была с вещами, но мне их не дали. В первые два дня у меня был контакт с адвокатом и сотрудниками, они передали вещи, но из них вытащили ручки, бумагу, кое-какую одежду. Передать пауэр банк [пограничники] мне отказались. Когда получила вещи, стало полегче, потому что я стала спать в кофте, а до этого здорово мерзла.

У меня там был совершенно ужасный свет. Шесть фонарей на эту комнатку, очень интенсивные. Их выключали за все время два раза, когда я скандалила и добивалась, чтобы пришел начальник смены. Тогда около полуночи их выключали, но около пяти утра включали снова. Шесть дней у меня свет горел вообще круглосуточно. Я практически ослепла, сейчас зрение немного улучшается, но я слепая, очень плохо могу читать.

Я продолжала работать, пока могла, но через полтора дня после задержания у меня сел телефон, так как заряжать его не давали. Ни на какие мои вопросы не отвечали. Защитника ко мне не допускали, ручку и бумагу не давали. При этом только два охранника были грубыми и озлобленными. Некоторые пограничники говорили, что они «болеют за меня», хотят, чтобы меня отпустили, но сами они меня отпускать не хотели и не давали зарядить телефон.

Кормили очень много, но невкусной едой. Хотя тюремная еда, наверно, и не должна быть вкусной. Давали очень много хлеба, чай – бумажный стаканчик, в котором лежал пакетик чая и сахар, но при этом кипятка не было. Один раз меня абсолютно восхитили тем, что дали перловую кашу и две ложки оливье. Видимо, это был какой-то особый шик по тюремным меркам.

Вентиляции там не было совсем, за исключением дырочки в потолке над туалетом. Я, представляете, ходила дышать свежим воздухом в туалет. Это кому-то рассказать – смешно.

— Вы были одна в этом помещении?

— Я была совершенно одна, но я в общем-то от одиночества не страдала. Я страдала от информационного голода. И просто сходила с ума от изоляции и страшного света. Чтобы не свихнуться, я бесконечно ходила по этой комнате кругами. Комната у меня была – 45 шагов по кругу.

Телефон, в основном, держала выключенным. Включала его два раза в сутки – утром и вечером. И когда приходили сообщения, начинавшиеся со слова «Помоги», я буквально ревела, потому что не могла помочь, вынуждена была экономить заряд, чтобы спасти себя. А я не хотела спасать себя, я хотела спасать их.

Каждые восемь часов смена [охранников] менялась, и каждый раз у начальников смены я требовала адвоката, ручку, бумагу, выключить свет и зарядить телефон. Они мне говорили, что никаких условий я диктовать не буду, они, якобы, будут менять держать столько, сколько захотят, и что постараются отправить в Узбекистан.

30 сентября ко мне пришли сотрудники посольства, спасибо им. В первую очередь, хочу сказать спасибо Саиднумону Мансурову, главе российского представительства Агентства по внешней трудовой миграции Узбекистана. Уверена, что именно благодаря ему мне выдали загранпаспорт и отправили в Армению, иначе я бы все-таки оказалась в Узбекистане. Спасибо также нашему Генконсулу.

Второго октября утром привезли узбекский паспорт. Мне дали его и сразу вернули в комнату. Я стучала, требовала, чтобы мне дали зарядить телефон. Пришел начальник смены, дал зарядку и сказал, что если я хочу, то могу поехать в Армению или какую-то другую страну. Я ответила, что поеду в Армению.

Перед вылетом пришла девочка брать у меня ПЦР-тест, стала требовать, чтобы я ей заплатила наличными. Я отвечаю: «Нет, девушка, я же иностранка. У меня не бывает наличных. Зарплату я получаю на карту. Оказывать мне услуги за наличный расчет в России запрещено. Несите сюда кассовый аппарат». Она отказалась, сказала, решайте эту проблему, как хотите, и ушла. На тот момент было 9.40 утра. Рейс вылетал в 10.05. Я понимала, что уже идет посадка в самолет, стучала в дверь. Пришел сотрудник и сказал, что я должна перевести ему 3,5 тыс. рублей на карту.

Я перечислила и мне велели идти, садиться в самолет, так как до вылета оставалось 15 минут. Представляете, мы за 15 минут пробежали несколько километров. Я с тяжелым рюкзаком, никто мне не помогал абсолютно, никаких тележек. Я бежала по пустующему терминалу – это был побег в жизнь, скажем так. Если бы я опоздала, не улетела, не знаю, чем бы это кончилось.

Меня под конвоем завели в самолет, практически сразу закрыли люки, и он пошел на взлет. Самое интересное было, когда мы прилетели в Ереван. Мне сказали не выходить из самолета, и я просидела там еще 25 минут, пока не пришел удивленный армянский пограничник, которому меня передали. Я под конвоем дошла до комнаты начальника погрансмены, он спросил, почему меня депортировали, и почему ко мне столько внимания. Я ответила: «Вы в Гугле наберите ‘’Валентина Чупик’’». Он набрал, посмотрел секунд 20, потом сказал: «Ну да. Вы у нас ничего такого не делали, у меня к вам претензий нет, я вас пропускаю». Отвел меня на погранпост, где потом меня встретили друзья.

— Вы намерены дальше оставаться в Армении?

— Нет, абсолютно точно, нет. Потому что я понимаю, что если Россия будет давить на Армению, как она давила на Узбекистан, то Армения меня куда-нибудь, например, в Узбекистан и отправит. Поэтому, конечно, я буду искать убежище дальше – буду обращаться в посольства европейских стран, США.

— Почему оказывается такое давление? Вы говорили, якобы из-за слишком активной критики МВД…

— Мне так и сказал сотрудник ФСБ, после того как меня задержали и отвели в эту ужасную тюремную комнатку. Сперва пришел один фсбшник и спросил: «Что с вами случилось?» Я рассказала. Он ответил, что абсолютно не понимает, что происходит, ведь на его взгляд, я никому никакого вреда не причиняла. Он также сказал, что посмотрел базу, и что у меня нет ни одного, даже административного нарушения, я также не числюсь в политических каких-то кругах. Он ушел, а потом где-то через час я разговаривала со вторым фсбэшником, который был в курсе случившегося. Он мне сказал: «А что вы хотите. Да, формально у вас никаких нарушений нет. Но это вы без конца жаловались на системную коррупцию в МВД, это вы подавали такое количество жалоб на сотрудников полиции. Они же тоже на вас без конца жаловались. Мы должны были как-то реагировать. А что еще мы могли сделать?». «Мы же вас не посадили», – сказал он мне на полном серьезе.

Потом мне рассказывали о совещании, которое было в МВД в честь меня. Два с половиной часа, говорят, был страшный скандал. МИД и ФСБ отчитывали [руководство] МВД, зачем они аннулировали мне статус беженца и устроили всю эту бучу. Колокольцев (министр внутренних дел РФ Владимир Колокольцев. — Прим. «Ферганы») якобы сказал, что я – его личный враг.

— В программе «Вести» в конце сентября вышел посвященный вам сюжет, в котором Александр Малькевич, председатель комиссии Общественной палаты РФ по развитию информационного сообщества, СМИ и массовых коммуникаций сказал, что они «не раз фиксировали ваши русофобские высказывания». Можете это как-то прокомментировать?

— Я не знаю ни одного своего русофобского высказывания. Я все время высказываюсь против нацизма, против коррупции. Я вообразить не могу, что в моих высказываниях может считаться русофобским. Но я периодически говорю мигрантам, что, если им не нравится что-то в России, нужно ездить в другие страны, где этого нет. Может быть это считается русофобскими высказываниями?

— Ваша организация «Утро мира» продолжит деятельность в России?

— Я надеюсь. Но я боюсь пока что-то говорить. Ничего ведь не предвещало таких событий. Я никак не собиралась прославиться, честно. Мне это не надо было.

— Вы сами продолжите заниматься правозащитной деятельностью?

— Я уже продолжаю. Как только у меня включился телефон, мне стали поступать звонки и сообщения. Я вытаскиваю людей из полиции, консультирую. Большинство полицейских просто не в курсе произошедшего, им моя фамилия ни о чем не говорит. Но пара дежурных мне сказали: «Вас же депортировали, как вы можете звонить сюда?».

— Вы будете оспаривать решение о депортации и запрете на въезд в Россию?

— Конечно. Я буду оспаривать решение об аннулировании статуса беженца, потому что меня оклеветали в этом уведомлении. Там написали, что я якобы предоставила какие-то заведомо ложные сведения или заведомо недействительные документы. Это смешно, потому что я не вру. Вы можете спросить у любого из тех, кто со мной работал – я могу ошибаться, заблуждаться, и тогда мое высказывание может оказаться ложным. Но намеренно я не вру вообще. Да и этих заблуждений своих я знаю за жизнь пять-шесть.