Пыль ЦА

С 21 июля в Туркменистане, который остается единственной страной Центральной Азии, где официально не зарегистрировано заражений коронавирусом, закрылись рынки, торговые центры, парки, химчистки и парикмахерские. Работников всех учреждений начали отправлять в отпуска. Гражданам рекомендовано носить маски и соблюдать дистанцию. Не правда ли, похоже на меры предосторожности против эпидемии COVID-19? Нет! Власти по-прежнему настаивают, что коронавирус не перешагнул границ республики. Закрытие учреждений они объясняют борьбой с неназванными «инфекционными заболеваниями», а маски, по официальной версии, призваны защищать граждан от некоей очень опасной пыли.

Непроницаемые границы

Ответить на вопрос, сколько государств мира на сегодняшний день избежали проникновения COVID-19, на самом деле не так просто. Начнем с того, что назвать точное число государств в мире – уже нелегкая задача из-за большого количества непризнанных и частично признанных территорий. В ООН в настоящее время входят 193 государства-члена и три государства-наблюдателя. А по самым широким оценкам, считая непризнанные и зависимые территории, в мире насчитывается 252-256 стран.

Так вот, COVID-19 на сегодня выявлен в 215 странах. Весной 2020 года журналисты пытались составлять списки государств, куда не проник коронавирус. В перечни попадали 15-20 территорий. Большинство из них – карликовые островные государства, защищенные от инфекции своим выгодным местоположением. Не все они сохранили свое преимущество до сих пор: так, на ранее свободных от COVID-19 Коморских островах на сегодня насчитывается 337 зараженных. Также в числе избежавших эпидемии весной называли Южную Осетию, независимость которой признают шесть государств мира. Но к настоящему времени там зарегистрировали уже 89 случаев COVID-19.

Особняком в списках стояли три авторитарных государства, власти которых подозревали в сокрытии эпидемии: Северная Корея, Таджикистан и Туркменистан. От КНДР никто не ожидал ничего иного – эта страна открыто противопоставляет себя всему миру, ее бесполезно было призывать открыть реальные данные по заболеваемости. А вот в Таджикистан и Туркменистан Всемирная организация здравоохранения в апреле решила направить экспертов с целью проверить информацию. Власти Таджикистана практически сразу после этого объявили, что обнаружили в стране первых зараженных. Миссия ВОЗ прибыла в Душанбе и сразу после этого планировала поехать в Ашхабад… Однако согласование визита затянулось более чем на два месяца.

Независимые СМИ тем временем регулярно публиковали свидетельства анонимных медиков, пациентов, простых жителей Туркменистана о том, что COVID-19 все-таки проник в страну. Посольство США открыто выразило сомнения в отсутствии коронавируса в Туркменистане. Гораздо дипломатичнее высказался посол России в Туркменистане Александр Блохин. Он заявил, что доверяет официальной позиции властей. Российская «Независимая газета» в ответ обвинила посла в «покупке лояльности». Тот возмутился и отправил в газету письмо, в котором уверяет: «Наши отношения с Туркменистаном носят взаимовыгодный характер и основываются на здравом прагматизме, а не «покупке лояльности», о чем свидетельствует беспрецедентный уровень сотрудничества в политике и в сфере бизнеса».

ВОЗ и ныне там

Делегация ВОЗ в Туркмении. Фото с сайта Turkmenportal.com

Пока шло согласование визита экспертов ВОЗ, в независимые СМИ просачивалась информация о том, что туркменские власти готовят к приему гостей особые больницы – с современным оборудованием, новым постельным бельем, с повышенным количеством вышколенного персонала, а главное – без чрезмерного числа пациентов (особенно тех, кого можно заподозрить в наличии COVID-19). И вот 6 июля миссия прибыла в Ашхабад. Там ее ожидал сюрприз – президент Гурбангулы Бердымухамедов, обычно принимающий активное личное участие во всех официальных мероприятиях, немедленно отправил в отпуск правительство и отбыл отдыхать сам.

Никаких громких разоблачений и заявления о наличии инфекции не последовало. Однако вскоре после приезда экспертов власти заметно ужесточили карантинные меры, которые и ранее вводились как бы вне всякой связи с мировой эпидемией. 13 июля Минздрав Туркменистана обязал граждан, находящихся в общественных местах, носить маски. Это объяснили оригинальным образом: якобы в воздухе распространилась некая вредная пыль, принесенная ветром со стороны Узбекистана, Казахстана, Таджикистана и Афганистана. А 16 июля компания «Туркменские железные дороги» приостановила движение поездов между регионами. Причины этого решения не объяснялись. Сначала было объявлено, что поезда не будут ходить до 23 июля, затем срок продлили до 31 июля. Одновременно в стране закрылись все мечети и церкви.

В тот же день, 16 июля, эксперты ВОЗ провели брифинг по итогам визита. Выяснилось, что они, как и ожидалось, посетили образцовые больницы. «В Туркменистане имеется хорошая инфраструктура больниц. Они очень хорошо оснащены. Мы не увидели большой заполненности и значительного количества пациентов с респираторными заболеваниями», — заявила глава миссии Катрин Смолвуд. Однако властям порекомендовали «переносить фокус с усилий по предотвращению завоза инфекции в страну на ее нераспространение среди населения». Туркменские чиновники могли бы гневно ответить – «Но ведь у нас нет COVID-19!». Предупреждая эти возражения, эксперты ВОЗ дипломатично предложили властям просто вообразить, будто инфекция в стране все-таки присутствует.

К счастью, с силой воображения у туркменских чиновников все хорошо. На протяжении последующих недель они продолжили регулярно напоминать гражданам о страшной «пыли», от которой спасают медицинские маски. А с 21 июля в Туркменистане по сути ввели довольно жесткий карантин. «В целях профилактики инфекционных заболеваний» были закрыты все рынки, крупные торговые центры (исключая продуктовые отделы и отделы товаров повседневного спроса), кинотеатры, театры, парки, игровые аттракционы, музеи, салоны красоты, парикмахерские, бани, химчистки и швейные ателье, фитнес-клубы и бассейны, краткосрочные платные курсы и игровые центры. Точкам общепита разрешено только выполнять услуги доставки еды. Кроме того, руководителям учреждений всех форм собственности рекомендовано отправить сотрудников в отпуска.

Правда, пока объявлено, что перечисленные организации будут закрыты лишь до 1 августа. Но опыт других стран показывает, что лиха беда начало – введенный однажды карантин можно неоднократно продлевать.

Потихоньку предпринимаются и специфические для Туркменистана меры. Независимым журналистам стало известно, что некоторых санитарок ашхабадских больниц обязали после смены бесплатно работать в швейных цехах, где изготовляются маски, впоследствии поставляемые в государственные аптеки. Кроме того, в Ашхабаде начали ликвидировать банкоматы, установленные на улицах перед банками. Дело в том, что в стране не распространен безналичный способ оплаты, и граждане стараются целиком снять зарплаты и пенсии с карт сразу после получения. В результате у банкоматов скапливаются очереди, опасные с эпидемической точки зрения. Впрочем, независимые журналисты отмечают, что решить проблему не удалось. Теперь огромные очереди образуются возле тех немногочисленных магазинов, где действует безналичный способ оплаты.

Сор из избы

Очередь за медицинскими масками в Ашхабаде. Фото с сайта Azathabar.com

Но почему для властей Туркменистана настолько важно сохранить статус «страны без эпидемии»? Что заставляет взрослых людей, занимающих ответственные посты, идти на изобретение таких детсадовских оправданий, как «опасная пыль»? Почему даже ВОЗ в общении с ними вынуждена взывать к воображению, а не к логике и разуму? Тут можно выделить несколько причин.

Во-первых, источники свидетельствуют, что люди, ответственные за информационную политику в Туркменистане, принадлежат к старому поколению и мало что понимают в современных медиа. Они действительно искренне верят, что газетные передовицы с портретом президента и заголовками вроде «Туркменские алабаи — гордость и национальное достояние нашего народа» — это достойный образец работы СМИ. По их мнению, писать о чем-то негативном в газетах или сообщать по телевидению — ничто иное, как предательство родины. СМИ созданы не для того, чтобы информировать, а для того, чтобы хвалить. Публично и официально раскритиковать можно разве что чиновника, списанного в расход и готового к отправке в тюрьму Овадан Депе.

Во-вторых, иногда складывается впечатление, что главный адресат государственной пропаганды — не простые граждане, а лично президент Бердымухамедов. Это он, просматривая вечерние новости или разворачивая утреннюю газету, должен по достоинству оценить всю лесть в свой адрес и все заверения в благополучии страны. Некоторые источники свидетельствуют, что Бердымухамедов на самом деле панически боится COVID-19. Вполне возможно, что ответственные лица просто не решаются напрямую признаться президенту, что коронавирус все-таки проник в страну. Они боятся представить, что с ними будет, если Бердымухамедов услышит эту новость в неприкрытом виде. Обмануть целый народ нельзя, а вот одного нарциссичного правителя — вполне возможно.

Ну и в-третьих, власти могут опасаться «спровоцировать панику». Им кажется, что если в открытую признать наличие COVID-19 — вскоре потребуется сделать следующие шаги. Сколько в стране инфицированных? Сколько из них умерло? Получают ли больные необходимое лечение? Хватает ли коек, врачей, аппаратов ИВЛ? Встревоженные всеми этими вопросами, люди начнут волноваться и усомнятся в том, что в стране царит объявленная правительством «эпоха могущества и счастья». Туркменские власти считают, что народ напоминает детей, которые должны просто верить в могущество своего президента и выполнять все его распоряжения (даже если они идут не от него лично, а от осененных его могуществом чиновников). Народу незачем лезть во «взрослые дела» и излишне волноваться.

Все в тумане

Люди в масках на улице в Ашхабаде. Фото с сайта Hronikatm.com

Какова реальная ситуация в Туркменистане — на самом деле совершенно неизвестно. COVID-19 — принципиально новое явление, и даже в странах, где никто ничего не скрывает, сейчас довольно оценить текущую обстановку и дальнейшие перспективы. Как собирать статистику — учитывать только умерших с положительным ПЦР-анализом на коронавирус или вносить в нее и жертв пневмонии, нетипичной для летнего сезона? Считать ли всех людей с положительным ПЦР жертвами эпидемии или заострять внимание на том, что кто-то из умерших страдал иными тяжелыми заболеваниями? А как быть с теми, кто умер от инсульта или почечной недостаточности, не сумев вовремя попасть в перегруженную из-за эпидемии больницу?

В независимые СМИ, редакции которых расположены за границей, попадает лишь разрозненная информация из источников, вынужденных сохранять анонимность. Журналистам стало известно о смертях двух высокопоставленных чиновников, предположительно страдавших пневмонией, — хякима (главы) Фарабского этрапа (района) Лебапского велаята (области) Хасана Меткулиева и советника президента по нефтегазовым вопросам Ягшигельды Какаева. Источники сообщают, что и в Ашхабаде, и в провинции переполнены больницы.

По оценкам некоторых источников, заболевшие есть в каждой второй семье – но, конечно, это лишь личные ощущения, а не результаты социологического опроса. Под больницу переоборудовали бывшее здание компании «Полимекс», рядом с ним установили палатки для приема больных. Священнослужители и старейшины, участвующие в похоронах в Ашхабаде, оценивают число умерших от пневмонии в 8-12 человек в день.

Большое значение для противостояния эпидемии имеет мощность системы здравоохранения. Важно не количество больных само по себе, а тот предел, на котором медицина «захлебнется». Предыдущие исследования показывают, что медицина в Туркменистане развита неоднородно. В Ашхабаде существует элитный «медицинский квартал», где расположены профильные клиники для лечения различных заболеваний. Там работают иностранные врачи и медики, проходившие стажировку у зарубежных коллег. Минус только один — стоимость лечения в этих клиниках выше месячной зарплаты большинства населения.

В провинции власти стараются строить и торжественно открывать многочисленные больницы, однако заполнить их квалифицированными кадрами не получается. Там нередко работают медики, способные ставить такие диагнозы, как «вода в сердце». При этом лечение тоже обходится недешево — формально оно должно покрываться обязательным страхованием, но большинство услуг объявляют «не входящими в страховку». Иногда услуги оплачиваются официально через кассу, иногда врачи берут взятки.

Как все это функционирует в условиях «скрытой эпидемии» — остается только гадать. Неизвестно даже приблизительное количество заболевших, умерших, их процентное соотношение. Однако складывается впечатление, что сейчас все только начинается. Независимые СМИ лишь недавно начали писать о большом количестве зараженных — до этого они сообщали, что в стране есть отдельные люди с положительным ПЦР-анализом, находящиеся в обсервациях. Также пока неясно, как на эпидемию отреагировала сложная туркменская экономика, в которой многое зависит от коррупции, нелегального валютного рынка и в которой даже цены рассчитываются в четырех вариантах — в «новых манатах», в «старых манатах», по официальному и по черному курсу доллара.

У авторитарной системы есть один плюс — она позволяет быстро мобилизовать людей и ресурсы, ввести жесткий карантин, распределить заболевших по палаточным городкам, жестко контролировать контакты пациентов, вообще сделать все то, что в других странах было сложно из-за заботы о соблюдении прав человека. Казалось бы, это то что надо при эпидемии. Но увы, неоднократно отмечалось, что туркменский авторитаризм слаб, коррумпирован и не обладает достаточными бюджетными средствами. Бердымухамедов фактически спрятал голову в песок и не желает знать об опасности, вместо этого убежав от экспертов ВОЗ в отпуск. Поэтому начинает казаться, что спасти Туркменистан от весьма неблагоприятного дальнейшего развития событий теперь может только чудо.