Потому что могут

Бесчеловечное отношение и жестокость в отношении задержанных в Таджикистане уже давно переросли в хроническую болезнь, никак не поддающуюся лечению. Жалобы на пытки ежегодно исчисляются десятками, до суда доходят лишь немногие, а наказание несут единицы. Изменения в законах и разработка различных механизмов противодействия не дают должного результата. В Международный день в поддержку жертв пыток — о том, что мешает привлекать к ответственности за пытки в Таджикистане.

Коалицией гражданского общества против пыток и безнаказанности в период с 2015 по 2019 год было задокументировано почти 300 жалоб на применение пыток, 52 из них — в прошлом году. Ежегодно коалиция предоставляет бесплатного адвоката по 15-20 делам, но именно по статье о пытках выносится один-два приговора.

— Есть уголовные дела, которые возбуждаются по смежным статьям Уголовного кодекса, например, халатность, злоупотребление властью, неуставные отношения (по делам о дедовщине). Но даже с учетом этих дел статистика невысока. По некоторым делам адвокаты по пять и более лет не могут добиться привлечения виновных к ответственности, — говорит руководитель аналитического центра коалиции Нигина Бахриева.

Пытали мать, жену, напугали ребенка

Чаще всего поступают жалобы на пытки в системе Министерства внутренних дел, в большинстве случаев — на этапе задержания. Ради показателей раскрываемости органы следствия силой вынуждают людей оговаривать себя, признаваться даже в несовершенном ими преступлении.

Громким случаем стало дело жителя города Турсунзаде Хасана Едгорова, которого осенью 2017 года обвинили в убийстве официанта местного кафе Дмитрия Каримова. Признательные показания Едгорова были показаны даже по республиканскому телевидению, где он рассказывал, что якобы нанес пять ударов ножом жертве. Однако спустя девять месяцев был пойман настоящий убийца — после того как он продал телефон Каримова. А ранее следствие именно от Едгорова требовало признаться в ограблении убитого. Как потом заявил пострадавший, он дал признательные показания под пытками.

«Меня четыре раза пытали электрическим током. Я не выдержал и подписал бумаги, в которых оговорил себя», — сказал Хасан.

Жестокому обращению подверглись и родные Едгорова — мать, жена и даже восьмилетняя дочь. В частности, его мать Шарофат Нарзыкулову пытались обвинить в соучастии в преступлении — якобы она спрятала украденные вещи убитого. В течение двух недель ежедневно женщину вызывали в милицию и с утра до поздней ночи держали в отделе, требуя показать место хранения украденного. При этом ее оскорбляли и унижали, угрожали расправой. Дело дошло и до рукоприкладства — пожилую женщину ударили по почкам.

Хасан Едгоров. Фото с сайта Ozodi.org

«Меня постоянно оскорбляли, называли «воровкой», «матерью убийцы», «бомжом», «хайвон» (животное. — Прим. «Ферганы») и делали это при моем сыне, который не мог меня защитить, он лишь молча плакал… Несколько раз у меня от боли сдавливало сердце, в таких случаях они меня выводили на улицу со словами: “Уберите ее отсюда, сдохнет еще, нам же головная боль будет”», — рассказывала правозащитникам женщина.

На одном из допросов Хасана заставили просить у матери $6 тысяч. Мужчина, стоя на коленях, умолял Нарзыкулову найти деньги, чтобы избавить его и всю их семью от мук. Давили на жену Едгорова — ей угрожали, что поместят ребенка в детский дом. Большую психологическую травму получила и сама девочка — она стала бояться людей в милицейской форме и страдать энурезом.

В отношении следователей в дальнейшем было возбуждено уголовное дело, рассмотрение которого передали в Верховный суд. Несмотря на то что их вина была полностью доказана, дело направили на дополнительное расследование.

Заставляли бегать, надевали табурет на голову

С задержанными женщинами в следственных органах тоже не церемонятся. Адвокаты коалиции занимались делом 24-летней жительницы Вахшского района Н.Б., которую задержали по подозрению в краже. Как выяснилось, преступление совершил ее старший брат, однако он свалил вину на сестру — решил, что с двумя малолетними детьми она избежит наказания.

Осенью 2018 года Н.Б. двое суток продержали в местном отделении милиции и все это время издевались над ней: оскорбляли, домогались и, завязав ей глаза, заставляли бегать по узкому коридору. Не зная, куда она бежит, женщина каждый раз натыкалась на стену и падала. Когда падала, ее били, заставляли вставать и снова бежать. На голову ей надевали деревянный табурет и били по нему, отчего женщина испытывала сильную боль. После многочасовых издевательств она потеряла сознание, а когда пришла в себя, ей вкололи транквилизатор и изнасиловали. Не выдержав пыток, Н.Б. подписала бумаги с признанием в преступлении, которое совершил ее брат. Все это время в отделении также находились ее дети трех и пяти лет.

Дело в отношении милиционеров, виновных в издевательствах над женщиной, до сих пор не возбуждено, несмотря на усилия ее адвокатов и многочисленные жалобы во все инстанции, вплоть до Генпрокуратуры.

В коалиции есть еще несколько кейсов о пытках женщин, и, по словам правозащитников, это лишь малая часть того, что происходит, так как далеко не все жертвы осмеливаются пожаловаться. В традиционном таджикском обществе раскрытие таких случаев может обернуться против женщины.

— Пытки в отношении женщин имеют определенную специфику. Часто они сопряжены с действиями или угрозами сексуального характера или изнасилованием. В этом случае давление на женщину оказывается отовсюду — как со стороны системы, так и общества, и перед ней стоит тяжелый выбор. Она может принять решение бороться, тогда о насилии над ней могут узнать члены семьи, родственники, и она, возможно, потеряет мужа, от нее откажется семья. Ведь в нашем обществе в любом случае виновата женщина, даже если она жертва. Поэтому чаще женщина молчит и не заявляет о применении пыток. Она пытается забыть обо всем, сохранить семью и свое доброе имя, — поясняет Нигина Бахриева.

Проблема заключается также в том, что в медицинских учреждениях могут отказать в фиксировании побоев и проведении медицинского освидетельствования, не желая связываться с органами правопорядка. Это осложняет определение статуса жертвы.

Круговая порука

Бахриева считает безнаказанность основной причиной распространенности пыток как в Таджикистане, так и в других странах Центральной Азии. Когда один сотрудник правоохранительных органов нарушает закон и при этом не несет наказания, у других создается стойкая уверенность в собственной неуязвимости и вседозволенности.

Нигина Бахриева. Фото из соцсетей

— Система уголовного правосудия должна работать как четкий взаимосвязанный механизм: предупреждение — реагирование — расследование — привлечение к ответственности — наказание — возмещение. Если хоть в одном звене будет сбой, то вся система перестает работать. В случае с пытками система должна очень быстро отреагировать и провести все необходимые следственные действия, закрепив доказательства в течение нескольких дней. Ведь потенциальным виновным является представитель власти, у которого есть возможность быстро устранить и уничтожить все доказательства. Тем более что следы физических пыток недолговечны, если речь не идет о таких последствиях, как смерть или инвалидность. Кроме того, в системе расследования должны быть предусмотрены возможности психологической оценки состояния жертв: следы физических пыток проходят, а психологическая травма может преследовать чуть ли не всю жизнь и даже усугубляться со временем. У нас же уголовные дела не возбуждаются месяцами, расследование может длиться годы, и до суда доходит мизерный процент дел, — отмечает Бахриева.

При этом таджикское законодательство в вопросах пыток в последние годы было усовершенствовано, и «есть чем гордиться», говорит правозащитница. Но на практике законы не работают, поэтому есть необходимость в доработке механизмов их реализации. Так, в соответствии с международными стандартами нужно создать независимый орган по расследованию фактов пыток. Пока же жалобы на пытки и другие формы жестокого обращения подаются в прокуратуру и органы, сотрудники которых и обвиняются в их применении. В этом случае проверкой занимаются службы собственной безопасности этих органов, что создает конфликт интересов.

— Если ведомство решит, что нет достаточных оснований для возбуждения уголовного дела, то законодательством не предусмотрена передача информации по данному делу в прокуратуру, — указывает Бахриева.

Даже если жалоба поступает в прокуратуру, не факт, что она будет объективно рассмотрена. Тут тоже возникает конфликт интересов, так как прокуратура представляет сторону обвинения в суде, и если она выявит нарушения при ведении следствия, то поставит под сомнение доказательства по уголовному делу.

— На практике конфликт между функцией уголовного преследования и функцией надзора за дознанием и следствием чаще всего разрешается в пользу укрепления позиции обвинения, нежели разбирательства жалоб обвиняемых на пытки и иные нарушения, — говорит Бахриева.

Менять нужно многое

В тех редких случаях, когда виновных в применении пыток наказывают, жертвы пыток или их родственники не получают должную реабилитацию, а суммы компенсационных выплат не являются справедливыми и соразмерными. Жизнь человека, который умер в результате применения пыток, таджикскими судами оценивается в лучшем случае в $4-5 тысяч, а иногда и в $200-500.

"Не применяйте пытки, пусть даже преступление останется нераскрытым". Табличка на входе в подразделение МВД Таджикистана. Фото с сайта Asiaplustj.info

— Важно понимать, что система, которая допустила применение пыток, должна расплатиться за это – не только свободой непосредственно виновного, но и материально. Если пытки были применены, значит, не было должного контроля, соответственно, она [система] должна за это заплатить – публичными извинениями, финансами. Сначала из своего ведомственного бюджета, а потом требовать в регрессном порядке с непосредственного виновника, — отмечает Бахриева.

С прошлого года таджикские власти начали реализацию Национального плана действий на 2019-2022 годы по выполнению рекомендаций ООН против пыток. Государство обязуется расследовать случаи пыток, наказывать за их применение, усилить деятельность уполномоченного по правам человека в этом направлении, обеспечить доступ к независимому адвокату, проверять места лишения свободы, условия содержания под стражей и многое другое. Нацплан в целом предусматривает около 80 мероприятий, направленных на совершенствование законодательства и правоприменительной практики по вопросу недопущения пыток.

Некоторые из этих мер уже реализованы. В частности, внесены поправки в Уголовный кодекс, которые ужесточили санкции по статье 143.1 («Пытки»): по части 1 установлен срок лишения свободы от 5 до 8 лет (было от двух до пяти), по части 2 — от 8 до 12 лет (было от пяти до восьми) и по части 3 — от 12 до 15 лет (было от 10 до 15). Ранее эта статья предусматривала альтернативное наказание за пытки — штраф. Теперь он исключен.

Также приняты поправки в закон «О порядке и условиях содержания под стражей подозреваемых, обвиняемых и подсудимых». В соответствии с новыми поправками запрещается помещение несовершеннолетних в одну камеру со взрослыми, а также в карцеры, одиночные камеры и гауптвахты. В статью 32 («Особенности содержания под стражей несовершеннолетних») добавлена часть 6, согласно которой при поступлении заявления о пытках в отношении несовершеннолетнего проводится его обязательное медицинское обследование, в котором участвуют не меньше трех медработников, не подчиняющихся администрации заведения, где применяли пытки. В то же время правозащитники отмечают, что статья не содержит требования о проведении психологического обследования жертвы пыток.

Об эффективности этих мер можно будет говорить лишь спустя некоторое время. Но главное — как будут реализовываться законодательные нормы. Ведь и раньше закон позволял привлечь к ответственности виновных в пытках. Было бы желание.