Искусство не для «Кырк чоро»

Через полгода после увольнения директора за порчу картин Киргизский государственный музей изобразительного искусства вновь оказался в центре скандала и лишился руководителя. На этот раз общественность бурно обсуждает феминистскую выставку, на которой был показан перформанс с участием голой женщины. Изначально выставка была посвящена мигранткам, погибшим при пожаре в московской типографии, — но о них в запале страстей уже мало кто вспоминает. Вместо этого речь зашла о каких-то геях, завидующих Всемирным играм кочевников…

Пожар в «Печатном экспрессе»

В 7:50 27 августа 2016 года в типографии «Печатный экспресс» на севере Москвы от короткого замыкания лопнула лампа. Рядом с лампой хранилось множество легковоспламеняющихся предметов — причем там лежали не только бумага и краски, присутствие которых в типографии объяснимо, но и, например, автомобильные шины. Кроме того, неподалеку от очага возгорания проходил, по одним данным, вентиляционный короб, по другим — шахта лифта. Но это был канал, по которому дым и огонь быстро добрались до четвертого этажа. А там находилась раздевалка для сотрудниц. И по трагическому стечению обстоятельств именно тогда, в 8:00, в типографии проходила пересменка, и в раздевалке было около двадцати женщин… После оказалось, что этих женщин перед началом работы не инструктировали на предмет пожарной безопасности, не учили эвакуироваться…

Позднее журналистам удалось отыскать лишь одну сотрудницу, которая сумела спастись из той раздевалки. «Я спустилась по лестнице. Всем сказали выходить. Я вышла, а они остались. Что они делали? Не знаю», — рассказала бывшая начальница команды брошюровщиков Наталья Орлова. Она добавила: «Мне кажется, что просто было очень большое задымление». 16 коллег Натальи погибли непосредственно в раздевалке, еще одна позднее умерла в больнице. 14 из них оказались гражданками Киргизии.

Сгоревшая типография. Фото МЧС РФ

Одна из погибших, Кыял Алабердиева, находилась на пятом месяце беременности. Перед смертью она успела позвонить мужу, который тоже работал в Москве, и сказать: «У нас пожар. Я не могу выйти. Прости». Самая младшая из жертв пожара, Нурай Джумадылова, оказалась несовершеннолетней — ей было 17 лет. Она работала в типографии вместе с матерью, но та в день пожара взяла выходной. Еще нескольким погибшим было по 18-23 года. Почти все погибшие старшего возраста были матерями, в том числе многодетными.

Как выяснили журналисты, директор типографии Сергей Москвин начал активно принимать на работу граждан Кыргызстана после того, как страна вступила в Евразийский экономический союз. Это упростило процесс оформления мигрантов на работу. А Москвин еще и дополнительно облегчил себе этот процесс в обход закона — уже в ходе расследования дела о пожаре ему выписали за допущенные нарушения штраф в размере 6,6 миллиона рублей ($103 тыс.). В основном в типографию принимали женщин: как утверждалось, из-за того, что процесс труда был автоматизирован и большой физической силы от сотрудников не требовалось. А возможно, свою роль играла и скромная для Москвы зарплата. По оптимистичным данным, ее размер составлял 20-30 тысяч рублей ($312-468), по пессимистичным — 16-18 тысяч ($249-280).

После пожара Москвин скрылся и был объявлен в розыск, но 5 сентября 2016 года явился с повинной. Он пояснил, что ему нужно было время, чтобы уладить финансовые дела ради выплаты компенсаций потерпевшим. Москвин вскоре действительно заплатил родственникам 16 из 17 погибших. В итоге в суде они заявили о примирении с обвиняемым и ходатайствовали о закрытии уголовного дела. В российских судах закрыть дело по просьбе потерпевших не так просто, как в киргизских, но вполне вероятно, что Москвину дали бы условный срок… Если бы не позиция потерпевшей Аллы Матвеевой — единственной, отказавшейся от примирения. Она тоже требовала от Москвина компенсацию за смерть сестры, но не в обмен на закрытие дела. Ее иск в итоге удовлетворили частично, обязав Москвина выплатить ей 1,1 миллиона рублей ($17 тыс.), а не 2,5 миллиона ($39 тыс.), как она просила.

Второй подсудимый, главный инженер «Печатного экспресса» Антон Яцков, выбрал иную линию защиты. Он категорически отрицал свою вину, поясняя, что его трудовой договор был оформлен не на то юрлицо, которое отвечало за типографию. Юридически он нес ответственность за пожарную безопасность лишь пяти офисных кабинетов, а не производственных цехов. Должность главного инженера производства была вакантна. Но суд не принял доводы Яцкова во внимание. 17 августа 2017 года Москвина приговорили к 2,5 годам колонии-поселения, а Яцкова — к 3,5 годам. Москвин в марте 2018 года был освобожден условно-досрочно.

Кормилицы

Мало кто из сотрудниц типографии рассматривал эту работу и вообще миграцию в Россию как постоянную. Как выяснили журналисты при опросах родственников и знакомых, почти у всех жертв пожара были четкие конечные цели трудовой миграции, в основном связанные с домом и детьми. Кто-то из женщин хотел построить в Киргизии жилье для подрастающих детей, кто-то — отремонтировать дом родителей, кто-то — купить себе квартиру, кто-то — заработать на обучение сына в университете.

Страшно о таком говорить, но в итоге даже смерть мигранток обернулась финансовой поддержкой для их близких. Как звали сестру Аллы Матвеевой, отказавшейся от примирения с директором типографии, СМИ не сообщали. Но, судя по имени и фамилии «строптивой» потерпевшей, скорее всего, ее сестра не входила в число 14 погибших мигранток, а была одной из трех россиянок. Таким образом, все киргизские семьи согласились простить работодателя в обмен на денежную выплату. В какой-то степени это можно считать и выполнением желания погибших — как-никак, а теперь пресловутые дома для их семей могут быть куплены, построены, отремонтированы…

Вся эта история, ныне уже подзабытая, вдохновила бишкекских феминисток, которые в конце ноября 2019 года решили провести в Киргизском государственном музее изобразительного искусства феминнале (по аналогии с биеннале, то есть выставка, фестиваль, проводящийся раз в два года) под названием «Кормилицы. Экономическая свобода. Женщины».

Одна из работ, представленных на феминнале. Фото с сайта Kaktus.media

Основная тема, заложенная в названии, — положение женщин в Киргизии и других странах, которые сейчас осуществляют переход от патриархальной к равноправной модели семьи и экономики. Ни для кого не секрет, что нередко у женщин в таких странах с легкостью отнимают патриархальные права (в первую очередь — право требовать от мужа достойного содержания для себя и детей). А вот с наделением женщин новыми правами, включая возможность достойного заработка, возникают проблемы. Вот и получается, что женщина становится равноценной супругу (а то и вообще единственной) кормилицей семейства, притом что рассчитывать на аналогичный уровень образования и равную зарплату она зачастую все еще не может. Добавляются и дополнительные трудности: нередко зарабатывать приходится, не обращая внимания на домогательства начальника или насмешки коллег над «не женским» выбором профессии.

Как результат — «освобожденная женщина» в итоге занимается не построением карьеры и творческой самореализацией в той сфере, которая ей самой кажется интересной и перспективной. Она все так же думает исключительно о доме и детях, только теперь ей приходится уже не готовить им еду или делать с ними уроки, а ехать в чужую страну и работать в тяжелых и опасных условиях, чтобы дети могли купить продукты и оплатить образование. А противники феминистических идей удовлетворенно пожимают плечами — «ну вы же сами хотели равноправия, не так ли?»

Умирающие кыргызстанки и голая датчанка

Композиция в память о пожаре на выставке, открывшейся в бишкекском музее ИЗО 27 ноября, представляет собой темную комнату с запахом гари. В комнате слышны голоса женщин, которые рассказывают, как им страшно умирать. Однако в СМИ и блогах практически невозможно найти описания впечатлений от этой художественной идеи… Потому что внимание общественности привлекло совсем другое.

Участвующая в выставке датская художница Джули Савери решила напомнить о том, что некоторые женщины вынуждены зарабатывать даже не в пожароопасной типографии, а в секс-индустрии. В рамках перформанса «Стриптиз наоборот» Савери выходила в зал в обнаженном виде, а затем при посетителях неспешно одевалась. Кстати, такая форма самовыражения нехарактерна для Савери: обычно она выступает в перформансах и танцах одетой.

Кроме того, на выставке разместили один из самых характерных символов женского труда — белье, развешанное на веревках. На каждом «просушивающемся» предмете красной краской написан тот или иной лозунг о правах женщин. Кстати, цвет краски заставляет вспомнить еще об унизительном обычае, до сих пор распространенном в некоторых странах мира (включая Центральную Азию). Считается, что после первой брачной ночи «компетентные лица» из числа родственников должны осмотреть простыню на предмет следов крови, якобы подтверждающих девственность невесты. А в некоторых случаях эту простыню даже вывешивают на всеобщее обозрение — совсем как белье на выставке.

Перформанс Джулии Савери. Фото с сайта Kp.kg

Надо сказать, что киргизская общественность раскачивалась сравнительно долго. Ни в день открытия выставки 27 ноября, ни 28 и 29 ноября никакого скандала еще не было. При этом одна из кураторок выставки Алтын Капалова 28 ноября написала в Facebook, что создательница «обнаженного» перформанса Джулия Савери вечером 29 ноября должна была улететь домой в Данию. Раздевался ли в музее кто-то после этого? Другая кураторка, представительница организации «Бишкекские феминистические инициативы» Жанна Араева, в беседе с «Ферганой» заявила — нет, не раздевался. Однако фотографии перформанса попали в СМИ и оказались своего рода бомбой замедленного действия.

На выходных в киргизском сегменте соцсетей зазвучали первые голоса протеста. А в понедельник, 2 декабря, защитники традиционных ценностей окончательно проснулись и ринулись в бой. Национал-патриотическое движение «Кырк чоро», 8 марта уже поднявшее на уши всю страну из-за участия представителей ЛГБТ в марше феминисток, пообещало устроить массовые акции протеста против феминнале. Депутат Жогорку кенеша (парламента) Махабат Мавлянова жестко высказалась о необходимости традиционного воспитания киргизских девушек и об угрозе утраты национальной идентичности. Группа протестующих мужчин прибыла к зданию музея, где предъявила претензии лично Алтын Капаловой. Один из членов этой группы, Илимбек Исраилов, сжимал в руках камчу (плетку) и с ностальгией вспоминал, что раньше «женщин воспитывали мужчины и родители».

Другие протестующие приехали к зданию Министерства культуры, где без проволочек добились встречи с министром Азаматом Жаманкуловым. Тот заявил, что тоже считает выставку провокационной, хотя согласен не со всеми доводами ее противников. К тому моменту в рукаве министра уже имелся ценный козырь — директор музея ИЗО Мира Джангарачева написала заявление об увольнении. Услышав об этом, активисты выразили удовлетворение в связи с тем, что Джангарачева «больше не будет позорить имя своего знаменитого предка» (предводителя племени солто Джангарач-бия). Один из собеседников министра высказал мнение о скрытых мотивах организаторов феминнале. «Мы проводим Всемирные игры кочевников, и другие народы завидуют нам. Такую выставку делают завистники, миссионеры», — жестко выразился он.

В поддержку феминнале выступила Роза Отунбаева, после революции 2010 года занимавшая пост президента Киргизии переходного периода. «Хочу написать свое мнение по поводу этой выставки: она серьезная, глубокая, новаторская, надо там ходить и думать, не просто плеваться и ругаться!» — заявила она. Ее позиция немедленно была замечена протестующими и получила крайне затейливую интерпретацию. «Нас и наше государство уничтожат эти негодяи, геи, во главе которых стоит Роза Отунбаева и другие лица, занимающие высокие должности», — провозгласил бывший депутат Жогорку кенеша Камчыбек Ташиев.

Многострадальный музей

Мира Джангарачева объяснила свое увольнение тем, что не может работать в условиях «разгула мракобесия» и «агрессивной реакции со стороны национально-патриотических сил». Именно так она и написала в заявлении об уходе с должности, фотография которого вскоре попала в СМИ. Министр Жаманкулов при этом утверждает, что Джангарачева покинула свой пост «от осознания ответственности».

Джангарачева проработала в должности директора музея всего полгода. В 1990-е годы она занимала посты вице-премьера по социальной политике и министра труда и соцзащиты, в 2000-2015 годах была менеджером программы ПРООН по социальным вопросам. В последующие годы Джангарачева не значилась ни на каких должностях и лишь изредка выступала в СМИ как общественный деятель — причем выражала четко феминистическую позицию. Впрочем, при назначении на пост директора музея она не проронила ни слова о феминизме, а лишь озвучивала планы технического переоснащения учреждения, оцифровки фондов, поиска средств на капитальный ремонт. Касательно культурной повестки директор заявляла, что хотела бы «проводить концерты классической музыки, перформансы, ярмарки прикладного искусства, лекции по искусству».

Предыдущий директор музея ИЗО, художник Юристанбек Шыгаев, был уволен в мае 2019 года после крупного скандала. Его уличили в несанкционированном выносе картин из музея — причем как минимум одно полотно, «Лошадь с собакой» Николая Сверчкова, получило серьезные повреждения при копировании на ксероксе. Как утверждал Шыгаев, он проводил копирование для научной работы. Однако многие эксперты недвусмысленно намекали на то, что на основе ксерокопий могли писать копии картин с целью последующей подмены музейных экспонатов. Серьезного развития эти обвинения так и не получили, однако на всякий случай было решено проверить все музейные экспонаты в стране на подлинность. О результатах проверки до сих пор не сообщалось.

Мира Джангарачева. Фото с сайта Azattyk.org

История с «Лошадью и собакой» на секунду приоткрыла завесу, за которой можно было разглядеть весьма нелицеприятную изнанку киргизской культурной жизни. Вольное распоряжение картинами, тайные реставрации поврежденных полотен, запутанные интриги, в результате которых компромат на Шыгаева попал в прессу… Выяснилось также, что некий сотрудник Госкомитета национальной безопасности вымогал у Шыгаева взятку в размере 350 тысяч сомов ($5 тыс.), чтобы «замять дело» о какой-то пропавшей картине (18 ноября этого сотрудника приговорили к пробационному надзору)…

Можно было надеяться, что с новым директором музей ожидает новая жизнь. Однако все завершилось так, как завершилось. Сотрудники учреждения 3 декабря опубликовали открытое письмо, в котором просят президента Сооронбая Жээнбекова восстановить Джангарачеву в должности. «За несколько месяцев работы, кроме улучшения контента мероприятий и увеличения числа посетителей, были приведены в порядок архивные художественные коллекции, налажены их учет и контроль, возобновлен закрытый предыдущим директором проект по их оцифровке, заключен договор о сотрудничестве по проекту «Искусство и права детей» с ЮНИСЕФ, а также с другими международными организациями, приведены в порядок здание и выставочные залы, очищены от векового ненужного хлама хранилища и подвалы музея, подготовлены новые современные требования по ремонту и обновлению технического оснащения, приведена в соответствие штатная численность научных и ненаучных сотрудников», — подчеркивается в письме.

Но по поводу возвращения Джангарачевой уже категорично высказался министр Жаманкулов, 3 декабря прибывший в музей ИЗО на одной машине с активистом «Кырк чоро» и распорядившийся снять с экспозиции скандальной выставки шесть работ (организаторы решили переместить их в коворкинг «Ололо Хаус»). Министр сказал, что директор написала заявление об увольнении сама, и никто не может приказать ей вернуться на ту должность, от которой она отказалась. Формально он, конечно же, прав. Однако стоит отметить, что Жаманкулов никоим образом не попытался переубедить сотрудницу (которая, судя по вышеприведенному письму подчиненных, является ценной). Напротив — он четко дал понять, что государство в его лице согласно с той позицией, которую Джангарачева назвала «мракобесием».

Щекотун юных тел

Но, может быть, противники выставки в чем-то правы? Менталитет страны необходимо уважать, и, если подавляющее большинство граждан не может без паники смотреть на обнаженное женское тело — незачем демонстрировать им этот опасный предмет… Провокации в искусстве хороши тогда, когда заставляют глубже вникнуть в поставленные вопросы, а не когда отвлекают от них…

Примерно такая позиция могла бы считаться вполне разумной, если бы не одно «но». Тот самый Юристанбек Шыгаев, который до скандала с выносом картин на протяжении 11 лет возглавлял музей ИЗО, в 2018 году провел в ущелье Ала-Арча интереснейший перформанс. Он пригласил на природу девушек из бишкекского модельного агентства, фактически против воли вынудил их раздеться и начал расписывать их тела красками.

«Сначала они не хотели раздеваться — только в купальниках. Но его это не устраивало. По законам боди-арта модель должна быть полностью обнаженной, и защищать ее тело от нескромных взглядов могут только краски», — описывала перформанс журналистка издания «Вечерний Бишкек». Сначала, по ее словам, уговорам директора музея уступила только одна из девушек. «Он начал ее расписывать, а остальные девчонки спрашивают: “Ну как?” А она смеется, щетинки кисти ее щекочут, и говорит: “Класс!” Тогда и все остальные решились», — свидетельствовала автор статьи. Одна из девушек, по ее словам, волновалась из-за возможной реакции родителей — ведь после мероприятия фотографии обнаженных моделей должны были представить на выставке. Но для нее нашли «выход» — Шыгаев загримировал ее так сильно, что ее трудно было узнать.

Участницы перформанса Юристанбека Шыгаева. Фото с сайта Vecherka.kg

Журналистка констатировала: «Самое завораживающее зрелище, которое только может быть, — это женское обнаженное тело, покрытое, как холст картины, настоящей живописью. Особенно когда это делает непревзойденный мастер боди-арта, народный художник КР, профессор многих академий Юристанбек Шыгаев. Он лучше всех знает, как сделать юное тело изысканным перфомансом, наполненным магическими знаками и символами, несущими сакральный смысл».

Как ни странно, но ни сам перформанс, ни последующая выставка не вызвали возмущения блюстителей традиционных ценностей. Чем же это мероприятие отличалось от акции Джули Савери? Может быть, дело в том, что последняя не является «профессором многих академий»? Или ее тело показалось ценителям недостаточно юным и изысканным? Нет. Скорее всего, дело в том, что женское тело до сих пор считается приемлемым носителем каких угодно «сакральных смыслов», но не идеи о том, что это тело имеет право самостоятельно собой распоряжаться и не должно никем использоваться против воли.

С другой стороны — хорошо, что в Киргизии, в отличие от остальных стран Центральной Азии, подобная выставка в принципе оказалась возможной. Хорошо, что все стороны конфликта имеют возможность открыто высказывать свое мнение, спорить, формулировать позиции, получать пищу для размышлений. Было бы странно, если бы серьезные перемены в общественном сознании проходили без бури эмоций. Организатор феминнале Алтын Капалова уже заявила, что многочисленные нападки широко разрекламировали мероприятие. «У нас как раз не хватало ресурсов на PR», — отметила она.

Сотрудница «Бишкекских феминистических инициатив» Жанна Араева предположила, что атака на феминнале вообще могла быть организована для достижения каких-то скрытых целей. Например, общественность захотели отвлечь от активно обсуждаемых в последние дни проблем: журналистского расследования о деятельности семейства Матраимовых или смога в Бишкеке. Как вариант — некие силы могли просто искать предлог для того, чтобы выдавить с должности Миру Джангарачеву. Вполне возможно, что бурная деятельность по «расчистке авгиевых конюшен», развитая новой руководительницей, понравилась далеко не всем заинтересованным лицам. Кто знает, пропажа и подмена скольких картин могла бы обнаружиться, если бы Джангарачева осталась в своем кресле?

Так или иначе, но Жанна Араева подчеркнула, что феминнале планируется сделать регулярным мероприятием, которое будет проводиться каждые два года. По словам активистки, дело не только в напоминании о правах женщин. Просто женщин-художниц на других выставках современного искусства часто недооценивают, и им надо где-то презентовать свои работы. Однако через два года феминнале, скорее всего, состоится уже не в Киргизии. Выставка будет каждый раз проходить в разных странах мира. И тематика мероприятий будет меняться — то есть в следующий раз художницы выскажут свою позицию не по поводу условий труда и экономических проблем, а по каким-то другим актуальным вопросам.