Как самодурство начальников стало болезнью Южной Кореи

Южная Корея – одна из крупнейших экономик мира. По уровню ВВП, согласно данным Международного валютного фонда, она занимает 11-е место, опережая Россию и Австралию. Страна, пережившая «корейское чудо» (быстрый рост экономики во второй половине XX века), входит в число 25 мировых лидеров по Индексу человеческого развития ООН.

По оценке международной правозащитной организации Freedom House, условный «рейтинг свободы» Южной Кореи достаточно высок (83 балла из 100). Там соблюдается принцип ротации власти, действует политический плюрализм, и в целом гарантируются политические свободы.

Но злоупотребление властью – проблема, актуальная для трудовой сферы многих стран, – существует и там тоже. Произвол начальства, оскорбления, а иногда и рукоприкладство – явление, с которым нередко сталкиваются сотрудники местных компаний. При опросе, который в 2018 году провел Корейский институт исследования рынка труда, более 60% респондентов заявили, что испытали это на себе, около 25% признались, что сами издевались над подчиненными. В ходе другого исследования, которое провела Национальная комиссия по правам человека, на нападки пожаловались 73% опрошенных. Около 10% заявили, что сталкиваются с этим постоянно.

Некоторые из таких инцидентов получили широкую огласку – и даже привели к официальным разбирательствам. Но, несмотря на принятые властями меры (недавно вступил в силу закон об уголовной ответственности за издевательства над сотрудниками), проблема остается распространенной. По данным правозащитной группы «Workplace Gapjil 119», ежемесячно поступают сотни таких жалоб – за месяц после принятия закона их набралось около тысячи.

Далеко не все из работников готовы жаловаться – многие опасаются последствий. Правда, ситуация постепенно меняется.

Как это проявляется?

Ли Хе Вон, менеджер одного из дорогих бутиков, рассказывает, что поначалу была довольна работой. Но ее начальник оказался грубияном – он постоянно оскорблял и унижал ее. И к тому же требовал, чтобы она, по сути, стала его домработницей – приходила к нему домой, стирала белье, мыла посуду и выгуливала собаку.

IT-специалист Ким Хен Ву несколько лет назад устроился в один из стартапов. Компания показалась ему перспективной, но оказалось, что у работы есть и другая сторона. За малейшую провинность там можно было получить пощечину (однажды начальник разбил ему лицо в кровь). Одного из коллег, по словам Кима, избили клюшкой для гольфа – «за то, что он пришел на работу в рубашке не того цвета».

Таких историй немало. В основном речь идет об оскорблениях, реже – о рукоприкладстве. Иногда сотрудников принуждают к дополнительной работе (например, играть роль прислуги у начальника), иногда – чрезмерно загружают обязанностями. Сотрудники группы «Workplace Gapjil 119», которую основал один из пострадавших, разбирают десятки жалоб в день.

Один из самых известных случаев произошел несколько лет назад. Тогда вице-президент Korean Air Хизер Чо – дочь главы компании Чо Ян Хо – устроила скандал в самолете (это был рейс Korean Air, следовавший из Нью-Йорка в Сеул), когда ей подали орешки в пакете, а не на тарелке. Она накричала на стюарда и потребовала снять его с борта – по ее требованию, самолет с несколькими сотнями пассажиров, который уже готовился к взлету, вернули к терминалу. Старший бортпроводник Пак Чан Чин заявил, что она заставила на коленях просить прощения.

Скандальная история дошла до суда. Виновницу приговорили к нескольким месяцам тюрьмы – правда, не за издевательства, а за то, что она поставила под угрозу безопасность полета. Ее также обязали выплатить несколько десятков тысяч долларов по гражданским искам. Но для Korean Air это оказалось лишь одним из таких скандалов. Сестра Хизер – Чо Хен Мин – облила водой менеджера на одном из совещаний. А ее мать Ли Мен Хи обвинили в систематических оскорблениях персонала. Ее садовник заявил, что она бросила в него садовые ножницы – якобы за то, что он плохо выполол сорняки. По словам других, она швыряла в прислугу вазы и заставляла на коленях просить прощения за оплошности (сама она все отрицала, однако в компании признали, что «некоторые из инцидентов имели место»).

Ян Чин Хо и его покрасившие волосы сотрудники. Фото с сайта Koreaboo.com

Есть и более экстремальные примеры. В прошлом году в интернет попала запись, героем которой стал Ян Чин Хо – глава компании Korea Future Technology и владелец популярных файлообменных сетей. На записи видно, как он – не стесняясь присутствующих – бьет по лицу сотрудника, а затем заставляет его извиняться (поводом стал некий комментарий, оставленный сотрудником в интернете). Позднее выяснилось, что он заставлял подчиненных – просто ради развлечения – убивать кур из лука и рубить им головы мечом. Кроме того – требовал, чтобы они красили волосы в разные цвета (местная пресса опубликовала их фото) и напивались на корпоративных мероприятиях. «Все знали, что он неуравновешенный человек, но не думали жаловаться, – говорит один из его бывших сотрудников. – Боялись, что будет только хуже».

Почему так происходит?

Почему явление, которое в Южной Корее называют «гапджил» (первая часть слова относится к системе «начальник–подчиненный», вторая обозначает негативное действие), так распространено? Некоторые считают, что произвол руководителей – и готовность подчиненных это терпеть – восходит к традициям конфуцианства, строгим представлениям о социальной иерархии, в которой одни должны властвовать, другие – подчиняться.

Но на ситуацию повлияло и развитие Южной Кореи во второй половине XX века – экономический рост, политическая диктатура (установившаяся после военного переворота 1961 года) и расцвет чеболей – крупных семейных корпораций, ставших основой национальной экономики. Угрозы и давление – как средство достижения целей – считали допустимыми представители и государства, и бизнеса. «Правительство и крупный бизнес, – отмечают исследователи, – по сути, достигли согласия в том, что такие методы отвечают их целям».

Структура чеболей, как отмечает экономист Ким Ын Чон, способствовала тому, что некоторые корпорации превратились, по сути, в личные владения тех или иных семей. И государство это допускало. «Правительство потакало этим корпорациям, – говорит он. – В результате были созданы структуры, руководители которых властвуют как императоры».

Пак Чан Чин, бортпроводник, которого оскорбила дочь главы Korean Air, говорит, что от его коллег требовалось беспрекословное подчинение. По его словам, сотрудников даже специально инструктировали, объясняя, что если, например, кого-то из них ударят, реагировать на это не нужно (сама компания это отрицает). «Складывалось впечатление, что они правители, а мы – как будто добровольные рабы», – заявляет он.

Как с этим борются?

Сейчас власти признают серьезность ситуации. Президент Мун Джэ Ил назвал «гапджил» главной проблемой рынка труда. Недавно был принят закон, по которому наказание за издевательство над сотрудниками – штраф или тюремный срок до нескольких лет тюрьмы (он также подтвердил право пострадавших требовать компенсации). Некоторые случаи доведены до суда – и это стало частью более масштабной кампании по борьбе с корпоративными злоупотреблениями.

Однако, как признает Пак Чан Чин, многие все равно боятся жаловаться. Сам он был уволен после того, как дал показания против дочери главы компании. Позднее суд назначил ему компенсацию, однако увольнение осталось в силе. «Люди не хотят лишиться заработка, – констатирует он. – Так что они вынуждены молчать».

Но закон о наказании за «гапджил», как отмечают правозащитники, все же способствовал тому, что жалоб стало поступать больше. На этом фоне даже вырос спрос на устройства с возможностью тайной аудио- и видеозаписи – например, часы или очки со скрытыми камерами (сотрудники раскупают их для того, чтобы получить доказательства злоупотреблений). Глава одной из компаний, продающей такие товары, заявил недавно, что их раскупают, «как горячие пирожки».

Пока проблема существует, ущерб причиняется не только отдельным людям, но и экономике в целом. Издевательства над сотрудниками могут приводить к депрессии, снижению продуктивности и частым увольнениям. Исследования, проведенные в других странах, показали, что на национальном уровне потери могут исчисляться миллиардами долларов. В Южной Корее, по примерным оценкам, они составляют около $4 млрд в год.