Гвардейцы халифа Багдади

На северо-востоке Сирии завершается операция по разгрому последнего анклава так называемого «Исламского государства» (запрещенная террористическая организация «Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ, ISIS или IS англ., Daesh араб., ДАИШ) в этой стране. В Ираке последние подконтрольные ИГ районы были освобождены, как официально объявили власти этой страны, еще в декабре 2017 года. Именно на захваченных территориях Ирака и Сирии летом 2014 года лидер террористов Абу-Бакр Багдади провозгласил создание Исламского государства или Халифата, а себя — халифом. После чего массово на территорию ИГ стали стекаться религиозные радикалы со всего мира. И если изначально из постсоветских граждан самую активную роль в этой террористической организации играли уроженцы регионов Кавказа, то примерно со второй половины 2016-го заметнее других оказались таджики. Бывший командир душанбинского ОМОНа полковник Гулмурод Халимов, сбежавший в ИГ, стал «министром войны» (аналог министра обороны) Халифата, по сути, вторым человеком после Багдади. И в настоящее время в числе защитников последнего сирийского оплота ИГ в городке Багуз заметны уроженцы Таджикистана.

Неуловимые или мертвые

Самыми известными из уроженцев Таджикистана в рядах ИГ сегодня являются два человека: уже упоминавшийся «министр войны» Халимов и Тоджиддин Назаров, также известный под арабским прозвищем Абу-Усама Нораки. Буквально на днях российские медиа обнародовали данные расследования Федеральной службы безопасности (ФСБ) о подготовке террористических атак в Москве и Подмосковье в 2016 и 2017 годах. По данным силовиков, две террористические ячейки, в которые наряду с гражданами Таджикистана входили граждане России и даже Армении, планировали подорвать военные грузовики, двигавшиеся по Хорошевскому шоссе в сторону штаб-квартиры Главного разведывательного управления, а также намеревались устроить взрывы на одном из перегонов Московского центрального кольца, между станциями «Шелепиха» и «Площадь Гагарина», и в ТЦ «Эдельвейс» в подмосковной Балашихе. Идейным вдохновителем этих террористов являлся Нораки. Он же дистанционно, через мессенджеры, осуществлял руководство обеими группами.

Кроме того, Нораки приписывается организация двух крупных терактов в Швеции и Таджикистане. В апреле 2017 года он контактировал с живущим в Швеции гражданином Узбекистана Рахматом Акиловым и убедил его раздавить грузовым автомобилем толпу прохожих в центре Стокгольма. Во время наезда Акилов, убивший в итоге пять и покалечивший 15 человек, поддерживал постоянную связь со своим вдохновителем, отправлял ему в режиме онлайн видеокадры мчащегося через городскую площадь фургона. Летом 2018 года шведский суд приговорил террориста к пожизненному заключению.

По одной из версий, именно Нораки дистанционно удалось завербовать группу из своих земляков в возрасте от 15 до 22 лет, которые в июле прошлого года напали в Дангаринском районе Таджикистана на группу путешествующих на велосипедах иностранцев. Четверо граждан США, Швейцарии и Голландии в результате этой атаки погибли, еще трое туристов получили тяжелые травмы и ранения. ИГ затем взяло на себя ответственность за нападение. Однако спецслужбы Таджикистана утверждают, что к этой атаке причастна запрещенная в стране Партия исламского возрождения. Как бы там ни было, до сих пор Нораки остается неуловим для спецслужб.

Иракский военный в Мосуле . Александр Рыбин, "Фергана"

Что касается Халимова, то неоднократно различными государствами, принимающими участие в операциях против ИГ в Ираке и Сирии, озвучивалась информация о гибели беглого полковника. Однако никаких достоверных данных о его ликвидации до сих пор нет. Халимов, по данным американских и иракских спецслужб, являлся главным организатором обороны иракского города Мосула против антитеррористической коалиции. Первоначально коалиция рассчитывала зачистить Мосул в течение нескольких недель, однако увязла в битве за город на девять месяцев. Причем, по признанию иракских военных, формирования террористов, состоявшие из этнических таджиков, сопротивлялись весьма профессионально и упорно. Старая часть Мосула, ставшая последним очагом сопротивления террористов в этом городе, была буквально стерта в пыль ударами авиации и артиллерии. По одной из версий, где-то под этими руинами осталось и тело Халимова. В Старом городе Мосула до сих продолжается разбор завалов, и там находят тела погибших.

Тоджиддин Назаров (Абу-Усама Нораки). Кадр видеозаписи с сайта Ozodi.org

Однако, по информации «Ферганы», Халимов жив и, возможно, сейчас находится на территории афганской провинции Бадахшан. По словам источника нашего новостного агентства, беглый полковник находится в уезде Мунджон провинции Бадахшан, в 80 километрах от границы с Таджикистаном. У него несколько десятков сторонников, в их числе есть бежавшие из Сирии боевики, а также 15 человек из группы «Альфа» Госкомитета национальной безопасности (ГКНБ) Таджикистана, которые были откомандированы в Ишкашимский район в 2017 году, но впоследствии пересекли госграницу и присоединились к Халимову. «Этот факт не афишировался, но имел место», — сказал источник. Он отметил, что эмиссары Халимова уже проникают в Горно-Бадахшанскую автономную область (ГБАО) Таджикистана под видом торговцев, отслеживают ситуацию в регионе и прощупывают почву для рекрутирования новых сторонников.

Сотни уехали, десятки вернулись

В ноябре 2018 года таджикистанский ГКНБ сообщил, что в последние годы около 1900 граждан Таджикистана выехали в Сирию и Ирак для участия в военных действиях на стороне ИГ. Более 1,7 тысячи выходцев из Таджикистана, присоединившихся к боевикам, числятся в розыске. Надо заметить, что уезжали не только те, кто хотел участвовать в боевых действиях в рядах террористов. Уезжали и их жены, дети, родители, другие родственники. Даже несмотря на то, что с 2016 года Россия, США, Турция, Иран и некоторые европейские государства активно включились в боевые действия против ИГ в Сирии и Ираке, и территории, подконтрольные террористам, стали быстро сокращаться, некоторые граждане Таджикистана все равно пытались – удачно или неудачно – уезжать к террористам. Так, в начале 2018 года в Таджикистан из Турции была экстрадирована целая семья из 29 человек, уроженцы Согдийской области. Они на трех автобусах пытались попасть в Сирию, на подконтрольную террористам территорию. Весной прошлого года начался суд над этой семьей. На скамье подсудимых оказались 70-летняя женщина, ее 44-летний сын, дочь, невестка и зять.

Журналисты в освобожденном от боевиков городе в Сирии. Фото с сайта Mil.ru

В то же время, после того как таджикистанские власти инициировали процесс амнистии для тех, кто в свое время примкнул к террористам, но раскаявшись, решил вернуться, в Таджикистан стали возвращаться бывшие боевики и члены их семей. С начала 2018 года 163 раскаявшихся участника террористических группировок добровольно вернулись на родину.

Тем не менее проблема не в амнистии бывших боевиков, а в продолжающейся радикализации уроженцев Таджикистана.

Причины радикализации

О том, что власти Таджикистана сами провоцируют радикализацию населения, особенно среди молодежи, «Фергана» писала еще в начале 2014 года, когда никакого ИГ еще не было (набирала силу группировка, которая впоследствии провозгласила Халифат, но про эту группировку тогда знали лишь специалисты по Ближнему Востоку). Среди факторов, провоцирующих радикализацию, в частности, указывался «Закон о религии» от 2009 года. В соответствии с этим законом были введены чрезмерно строгие требования к регистрации всех религиозных групп, уголовная ответственность за незарегистрированную религиозную деятельность, а также за частное религиозное образование и установлены строгие ограничения по числу и размеру мечетей. Кроме того, «Закон об ответственности родителей», принятый в 2011 году, разрешал несовершеннолетним заниматься любой организованной религиозной деятельностью только в официальных религиозных институтах. Всем женщинам и молодым людям в возрасте до 18 лет в настоящее время запрещено посещать мечети. Ясно, что в условиях перманентного экономического кризиса в Таджикистане, усиливающегося давления со стороны власти молодежь и другие недовольные граждане начинают солидаризироваться с теми, кого больше всего угнетают. Таким образом, в таджикистанском обществе наблюдается стабильный рост тех, кто ищет решение своих проблем в чрезмерной религиозности.

Новый всплеск радикализации общества в Таджикистане произошел после очень странного мятежа замминистра обороны республики, генерал-майора Абдухалима Назарзода (известного как Ходжи Халим) осенью 2015 и последующего запрета основной оппозиционной силы – Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ). Причем ПИВТ не просто запретили, но власти стали проводить последовательные репрессии в отношении всех, кто причастен к партии.

Исследователи Эдвард Лемон и Джон Хизершоу считают, что «перемещение и изоляция [в результате вынужденной миграции] молодых мужчин-мигрантов и экспорт репрессий правительствами стран их исхода могут лучше ответить на вопрос, почему Центральная Азия «экспортирует терроризм». Однако важно отметить, что об этом явлении известно очень мало и оно по-прежнему редкость. Проведенных в этой области научных исследований недостаточно, многие из них устарели. Единственное, что мы можем сейчас сказать, – что радикальные идеи для этих людей являются симптомами, а не причиной их решений в поисках смысла в террористическом насилии».

«То, что случилось с этими людьми в транснациональном миграционном пространстве, является более важным, нежели первопричины, лежащие в Центральной Азии. Необходимо узнать, что особенного произошло в их жизни вне Центральной Азии, прежде чем объяснять, почему этот регион экспортирует экстремизм», – заключают Лемон и Хизершоу.

По их мнению, радикализация мигрантов из того же Таджикистана происходит еще и потому, что органы безопасности их государства начали довольно активно проводить репрессивную политику даже за рубежом. «Анализ базы данных политических оппонентов за рубежом подтверждает, что службы государственной безопасности Таджикистана... все более активны и жестоки в своих действиях за границей. Это может побудить изолированные группы молодых мужчин к присоединению к экстремистским организациям, чтобы дать отпор», – указывают исследователи.

Примечательно, что наибольшей радикализации в Таджикистане подвержены отнюдь не те регионы, которые граничат с Афганистаном (хотя, казалось бы, именно в пограничные районы проще всего экспортировать экстремистскую идеологию того же «Талибана»). По данным Центра стратегических исследований при президенте Таджикистана (ЦСИ), в районах республиканского подчинения радикальные течения нашли последователей в городе Вахдате, районе Рудаки и Нурабадском районе. Рудаки и Вахдат – это, по сути, пригороды Душанбе. Идеи радикальных в исламе течений и направлений популярны и в Согдийской области (север Таджикистана) – приверженцы этих идей проживают в городах Худжанде (некогда он считался культурной столицей республики), Исфаре, Канибадаме, Истаравшане, Пенджикенте, районе Спитамен, Джабборрасуловском, Аштском, Бободжонгафуровском и Матчинском районах. По официальным данным, несколько сотен жителей Согдийской области, а некоторые, как указывалось выше, даже с семьями, находятся в специальных лагерях зарубежных стран, преимущественно в Сирии, Афганистане и Пакистане. В Хатлонской области (юг Таджикистана, граничит с Афганистаном) центрами исламского радикализма остаются город Куляб, Шахритусский, Кубодианский, Бохтарский, Фархорский, Восейский районы и район Джалолиддина Балхи. Только из района Джалолиддина Балхи 23 жителя отправились на войны в Ираке и Сирии, где вступили в ряды ИГ. Трое из них пошли на чужую войну вместе со своими семьями.

В Горно-Бадахшанской автономной области (восток Таджикистана) последователи радикальных течений в исламе проживают в Ванчском районе, особенно в долине Язгулом, говорится в исследовании ЦСИ. Боевики – уроженцы этого района воюют не только в Сирии и Ираке, но и в Афганистане.

Как указывают эксперты ЦСИ, среди главных причин радикализации – коррупционные проявления и бюрократизм со стороны отдельных государственных чиновников на местах. Добавлю, что пока коррупция и бюрократизм в Таджикистане продолжают процветать. Так что это отнюдь не внушает оптимизма за будущее страны.