Воинский долг

Шахбол Мирзоев. Фото Тилава Расул-заде

Имя Шахбола Мирзоева, бывшего солдата таджикских погранвойск, оставшегося инвалидом в результате дедовщины, уже знакомо читателям «Ферганы». Мы писали, как в 2014 году молодой здоровый парень стал обездвиженным калекой, о результатах дальнейших судебных разбирательств, которые привели к тому, что родителям солдата впервые удалось добиться компенсации (правда, очень небольшой) от Погранвойск Госкомитета национальной безопасности (ГКНБ) Таджикистана. Мы навестили Шахбола в больнице, чтобы узнать, что изменилось в жизни парня и его семьи за последнее время.

Итак, скоро будет пять лет, как Шахбол прикован к постели. Он постоянно перемещается из одного медицинского учреждения в другое: в Согдийской областной больнице лечится от пневмонии и мочекаменной болезни, в реабилитационно-оздоровительном центре и физиотерапевтической больнице города Худжанда восстанавливает двигательные функции парализованных конечностей. Когда он сильно скучает по отцовскому дому, его на некоторое время увозят в родное село Пангаз, что в Аштском районе. Но Шахбол не может там находиться долгое время. У него часто ухудшается самочувствие, и в отдаленном селе, где отсутствуют минимальные условия для ухода за ним, надолго оставаться рискованно.

Сейчас Шахбол лежит в отделении спинномозговой терапии Республиканской физиотерапевтической больницы имени Нурматова. За пять лет болезни Шахбола я несколько раз навещал его. Спит Шахбол очень мало — боль по-прежнему не дает ему покоя. Только под утро, устав, он засыпает. Но спит недолго — всего около полутора-двух часов.

Сломали позвоночник и жизнь

Вкратце напомню историю Шахбола. Когда-то он мечтал стать сотрудником правоохранительных органов. После окончания средней школы в 2009 году поступил на юрфак худжандского филиала Таджикского госуниверситета коммерции, получил диплом юриста. Парень собирался продолжить обучение, но прежде решил отдать долг Родине: добровольно написал заявление в Аштский районный военкомат и отправился в армию.

Шахбола направили служить в воинскую часть № 2620 Погранвойск ГКНБ Таджикистана. В тот роковой день, 6 марта 2014 года, у Шахбола заболел зуб. Он отправился в медико-санитарную часть за обезболивающим. Рядом с частью стоял фельдшер Усмонали Гайратов в окружении дедов. Гайратов начал оскорблять и унижать Шахбола, но тот не отреагировал и хотел пройти мимо, когда фельдшер вдруг схватил его и с силой перебросил через себя на землю. От сильного удара Шахбол потерял чувствительность. Деды не поверили в то, что солдат не может встать и ничего не чувствует, начали втыкать в его тело иглы и лить на него кипяток. Когда убедились в том, что Шахбол не симулирует, оставили лежать в медсанчасти. На просьбу отвезти его в больницу никто не отреагировал. Только на следующий день парня доставили в Национальный медицинский центр «Карияи боло» («Караболо»), предупредив, чтобы тот никому не рассказывал подробности случившегося.

Врачи поставили Шахболу диагноз «перелом пятого позвоночного диска, повреждение нескольких органов и потеря чувствительности в ногах и руках» и рекомендовали безотлагательно провести операцию на позвоночнике. Поскольку в Таджикистане до сих пор такие сложные операции не проводятся, семья солдата была вынуждена продать свой дом в Аштском районе Таджикистана. В апреле Шахбола привезли в Россию — в военный госпиталь имени Вишневского города Красногорска Московской области. Через неделю, 5 мая 2014 года, ему была сделана сложнейшая операция корпорэктомии (удаление поврежденных позвонков вместе с прилегающими к ним межпозвоночными дисками. — Прим. «Ферганы»).

Врачи военного госпиталя рекомендовали ему пройти реабилитацию в Удмуртии, но финансовые возможности семьи не позволили последовать этим советам, и 18 мая Шахбол вернулся в Таджикистан, где его сразу госпитализировали в реанимационное отделение Согдийской областной больницы. Здесь врачи провели консилиум и поставили ему новые диагнозы. К страшным медицинским терминам, касающимся позвоночника, добавились паралич нижней конечности, нарушение функции тазобедренных суставов с перекрытием мочевыводящих путей. У больного также возникли осложнения: трофические язвы в области крестца, вторичная гипостатическая пневмония с нарушением дыхания, острая язва желудка с кровотечением.

Что касается обидчика Шахбола, то в июне 2014 года суд приговорил Усмонали Гайратова к 9 годам заключения, однако с учетом применения двух амнистий ему осталось отбывать менее двух лет. В декабре 2017 года адвокатам семьи Мирзоевых удалось добиться выплаты компенсации от Пгранвойск ГКНБ Таджикистана. К сожалению, запрашиваемая сумма была значительно снижена: суд постановил возместить Шахболу материальный ущерб в размере 36 тысяч сомони ($4090) и моральный вред в размере 4 тысяч сомони ($450), тогда как на его лечение уже на тот момент семья затратила более 250 тысяч сомони.

Нужна интенсивная реабилитация

После легкого завтрака Шахбол 10-15 минут старается отжиматься на турнике. Долго удержаться он не может, так как пальцы его плохо слушаются. Потом он получает массаж. Мой визит совпал как раз с работой массажиста, инструктора по лечебной физкультуре Фурката Ахмедова с 22-летним опытом работы по своему профилю.

Фуркат Ахмедов делает Шахболу массаж. Фото Тилава Расул-заде

— Если бы у Шахбола не было пневмонии, то он уже скоро смог бы встать на ноги, — говорит Фуркат. — Но ему через каждые полчаса необходимо проводить механическую очистку дыхательных путей от мокроты. Помимо этого, в последнее время у Шахбола в ночное время повышается температура. С учетом периодического ухудшения его состояния приходится ограничиваться тридцатиминутным массажем конечностей. В Москве и других городах России, а также в Узбекистане и Кыргызстане функционируют центры доктора Сергея Бубновского, в которых методом кинезитерапии лечат позвоночник и суставы без операции. Шахбол должен лечиться в таких центрах от трех до шести месяцев. Там комплексное лечение. Если здесь с ним лечебной физкультурой занимаюсь только я один, то в центрах Бубновского с ним будут работать минимум три человека. Родителям Шахбола я сказал, что, если они решат отправить сына на реабилитацию, я готов сопровождать его, чтобы помочь российским врачам в восстановлении его двигательных функций, — отмечает инструктор.

Но пока денег на такую реабилитацию в зарубежных медклиниках у семьи Мирзоевых нет. Мать Шахбола Зайтуна говорит, что за пять лет болезни сына они продали все, что могли: дом, машину, сад. Отец Шахбола Нуъмон иногда занимается частным извозом на оставшемся у него грузовике. Иных источников дохода у родителей нет, так как они вынуждены дежурить у постели сына.

По словам Нуъмона Мирзоева, в прошлом году через социальные сети они обращались к согражданам в просьбой помочь в сборе денег для проведения операции и реабилитации Шахбола за рубежом. Однако мало кто откликнулся на их просьбу. Сначала родители планировали отправить сына на лечение в Израиль, Китай или Индию, но потом поняли, что такие неподъемные суммы, которые требуют в этих странах, им не собрать, и их выбор остановился на России.

Зайтуна Мирзоева кормит сына. Фото Тилава Расул-заде

— В интернете мы нашли много положительных отзывов об одной клинике в Саратове, где излечились многие больные с аналогичными диагнозами. Но лечение в этом городе тоже пока остается нашей мечтой. Финансовых возможностей у нас нет, поэтому мы надеемся только на поддержку добрых, отзывчивых людей, — говорит Нуъмон Мирзоев.

Пенсия на подгузники

Шахболу дали первую группу инвалидности, и в настоящее время его пенсия составляет 156 сомони ($16). Этих денег не хватает даже за покупку подгузников. А ведь парень постоянно принимает различные лекарства, которые стоят немалых денег. Чтобы поддержать семью, в прошлом году младший брат Шахбола Мирзо отправился на заработки в Россию. Он хотел поступить на учебу в вуз, но после случившегося с Шахболом от этих планов пришлось отказаться.

В течение всех этих лет Шахбол находится в медучреждениях Согдийской области бесплатно. Врачи, знакомые да и чужие люди помогают семье, чем могут, — медикаментами, средствами гигиены, продуктами. Шахбола часто навещают однокурсники и близкие друзья.

— Самостоятельно он не может ни встать, ни даже поесть. Когда бывает нужна физическая помощь, звоним его друзьям. Они приезжают через несколько минут. Вот сегодня приходил друг Шахбола Сомон Марасулов, он студент колледжа искусств города Худжанда. Сомон принес комплект подгузников, которых хватит примерно на один месяц, — говорит Нуъмон Мирзоев.

Сомон Марасулов принес Шахболу пачку подгузников. Фото Тилава Расул-заде

— Навещают ли тебя работники госорганов? — спрашиваю Шахбола.

— В последний раз из числа чиновников меня проведывали сотрудники Управления по делам молодежи и спорта Согдийской области. Это было 30 апреля 2018 года — в день моего рождения. Подарили спортивный костюм и 300 сомони ($31) наличных денег. Больше никто с того времени не приходил. До этого, два года тому назад, когда я написал письмо в адрес первых лиц государства, ко мне приходила группа людей из управления здравоохранения области. Женщина, которая была среди них главной, упрекнула меня за мою активность в написании писем в адрес руководителей разных инстанций. «Почему так много пишешь жалоб? Скажи спасибо Аллаху, что ты уже в таком состоянии. От жалоб тебе лучше не станет», — сказала эта чиновница мне тогда. После этого вот уже более двух лет никуда не пишу, никому не жалуюсь...

— В нашей стране в течение года отмечается несколько праздников. Руководители поздравляют ветеранов, стариков, инвалидов. Но в последние три года Шахбола ни разу не навестили сотрудники Аштского районного военкомата, откуда он отправился в армию. Хотя мой сын добровольно пошел служить, — добавляет мама Шахбола Зайтуна Мирзоева.

В палате, где лежит Шахбол, стоят еще две кровати — для мамы и для друзей, которые нередко остаются на ночь, чтобы помогать матери приподнять его или переместить в случае необходимости.

Шахбол Мирзоев. Фото Тилава Расул-заде

Наступает очередной вечер и за ним ночь. Шахболу опять не спится. Каждое движение, даже попытка повернуть туловище дается ему с трудом. Не спит и его мама. Не спят и те ребята, которые пришли помочь.

Когда не удается уснуть, Шахбол читает в интернете новости о происходящем в Таджикистане и мире, ищет статьи о своих болезнях, любую информацию о том, что может помочь ему скорее выздороветь.

В апреле этого года Шахболу Мирзоеву исполнится 27 лет. Парень верит, что он полностью восстановится, как верит в это его семья. Каждый день Шахбол, преодолевая боль, занимается, стараясь приблизить момент, когда он снова сможет управлять своим телом и ходить.

— Я не хочу смиряться с судьбой и буду бороться за жизнь. Если мне удастся поехать лечиться за рубеж, то я надеюсь, за полгода встану на ноги, — говорит парень.

***

«Фергана» попросила руководителя общественной организации «Офис гражданских свобод», юриста-правозащитника Дилрабо Самадову прокомментировать ситуацию, в которую попал Шахбол Мирзоев.

— В соответствии с международными стандартами Погранвойска ГКНБ Таджикистана должны иметь в своем бюджете специальные средства, предусмотренные для жертв нарушения прав человека, в данном случае речь идет о реабилитации, восстановлении здоровья военнослужащих, получивших увечья и травмы во время несения службы. Семья Шахбола может подать очередной иск в суд и потребовать компенсировать их материальные расходы за эти 5 лет, несмотря на то, что в 2014 году они подавали иск в военный суд Душанбинского гарнизона на Главное управление Погранвойск ГКНБ о взыскании материального ущерба в размере более 97 тысяч сомони, понесенного в ходе отправки Шахбола на операцию в Россию.

Адвокат Шахбола также потребовал взыскать сумму морального ущерба в размере 144 тысяч сомони, нанесенного Шахболу фельдшером Усмонали Гайратовым и медсестрой санчасти Гулрухсор Шириновой. Ведь после получения увечий он находился в течение 16 часов внутри воинской части. Его закрыли и спрятали. Если бы ему была оказана своевременная, срочная медпомощь, то таких серьезных последствий могло не быть. Следует отметить, что данная сумма была определена по известной юристам методике профессора Александра Эрделевского. Согласно его методике размер морального ущерба, причиненного Шахболу, составил 576 минимальных размеров зарплаты (на тот момент МРЗП составлял 250 сомони).

Дилрабо Самадова. Фото с личной страницы в Facebook

Кроме этого, согласно статье 16 («Страховые гарантии военнослужащим. Право на возмещение вреда») Закона «О статусе военнослужащих» военнослужащим по призыву, досрочно демобилизованным по случаю получения травмы или увечья, выплачивается единовременное пособие в размере шести минимальных окладов. То есть в совокупности Шахбол должен был получить около 250 тысяч сомони. Однако суд постановил выплатить ему всего 40 тысяч.

Случай Шахбола Мирзоева не единичный. В последние годы наша организация зафиксировала 20 уголовных дел, по которым проходят более 60 солдат. Все они стали жертвами дедовщины. По некоторым делам, где имело место коллективное наказание дедами новобранцев, потерпевшими признаны сразу несколько солдат. Только по одному делу о смерти солдата Фирдавса Рахматова, погибшего в результате издевательств старослужащих, проходили более 20 жертв.

Чтобы подобные случаи не повторялись, мы неоднократно предлагали провести реформы в нашей армии. Мы считаем, что солдаты должны проходить службу около своего дома, чтобы был контроль со стороны родителей, была связь с ними. У нас в воинских частях запрещается пользоваться мобильными телефонами. Только в выходные дни солдаты с телефонов офицерского состава могут звонить домой. Это не конфиденциально и означает, что солдат не имеет возможности жаловаться на неуставные отношения.

Воинская часть — это закрытый объект. Тем не менее в уставе говорится, что в общественные места воинских частей — библиотеку, комнату досуга, казарму, столовую, медпункт — туда, где нет оружия, с разрешения командира части могут заходить родители, журналисты, представители общественных организаций и другие люди. Если бы гражданские посещали армию чаще, меньше бы создавалось условий для дедовщины. Большинство солдат говорят, что за два года службы ни разу не были дома. Их не отпускают домой. Почему? Вероятно, потому, что если бы отпускали, тогда они заявляли бы. Если бы у них был допуск к военной прокуратуре, органам следствия, омбудсмену, правозащитникам, тогда на самом деле система начала бы реформироваться и исправляться.

Надо принимать ведущий опыт других стран, например Грузии. В этой стране армия стала открытой, и случаи дедовщины сошли на ноль. Коррупция снизилась, потому что каждые выходные, каждый отпуск солдаты могут покинуть стены воинской части. Словом, чем больше открытости в воинских частях, тем меньше будет дедовщины и других преступлений, в том числе коррупционных, — заключила Дилрабо Самадова.